длиной стала еще соблазнительнее. И глаза твои сейчас светятся уж совсем невыносимо, прямо как два янтаря, если через них смотреть на огонь.
- Так уж и светятся? - смущенно зарделась я. - Ну хорошо. Я тебя прощаю и в знак этого великодушно разрешаю тебе исцелить мою недодушенную вымирающим подтипом шею.
- Тебе заклятие по быстрее или понадежнее?
- Нет, ты точно, не благородный рыцарь... Подумай, есть еще средства - более нежные и приятные... даже для магичек.
- А-а... Извини, Анис, уже исправляюсь, - дошло, наконец, до мужчины...
Вот в этом он весь, мой давний друг - столичный некромант Глеб Анчаров: 'Извини, забыл... Не трогай беса (кикимору, упыря и т.п.). Подумаешь, у него зубы (когти, яд и т.п.). Он ведь сильно редкий. Покусает и сам уйдет'. Дай ему волю, он бы всех этих 'нечистых' существ в особую книгу записал, и штрафы выправлял за несанкционированные на их персоны посягательства. Мы и познакомились то с ним при почти аналогичных обстоятельствах. Только я тогда была другая, шесть лет назад - совсем юная и дерзкая (дурная на всю голову). Под стать ему самому...
* * *
Еще почти год после смерти тетушки я тянула на себе всех ее бывших клиентов. Делала это на совесть, а иногда и с самоотдачей, но всегда чувствовала, что не мое это призвание - лечить людей. Вот у Зигмунда все получалось как-то само собой. Придет к нему страдалец, уляжется на верандную кроватку и все... Кот только пасть свою раскроет, а клиент уже 'благотворно' храпит, да так, что все стекла в нашем доме ему радостно аккомпанируют. Одно слово - баюн. Я его дел практически не касалась, числясь в зенином негласном штате 'ответственной за порядок приема', да изредка давая наводки по диагностике. Хотя, какое ему до таких мелочей дело, когда: 'сочетание моего неповторимого тембра голоса, прирожденного дара и мастерски выбранная тематика притчи действуют целительно на весь организм в целом'. Это, естественно, из Зигмунда цитата.
Не знаю, сколько бы еще это положение дел сохранялось, если бы в жизни моей тогдашней не произошли одна за другой две встречи, как выяснилось позже, судьбоносные, которые и привели меня к тому, чем я сейчас живу. Именно, что 'живу', а не занимаюсь, по долгу службы.
Мыло моя деятельная тетушка, конечно, варила. Снабжала им всю нашу округу, да еще и в Либряне заказы прихватывала. Но, времени у нее на это занятие всегда не хватало, и в один, как сейчас помню, пасмурный февральский день в полное мое распоряжение было передано налаженное производство и три проверенных десятилетиями рецепта. Рецепты были нехитрыми: мыло дегтярное (для женской гигиены), мыло банное (название само за себя говорящее) и мыло сугумное[13] . Последнее из трех перечисленных пользовалось большой популярностью среди местных рыбаков, так как начисто отбивало от их загорелых рук и других частей тела соответствующий профессиональной специфике запах. А еще отгоняло назойливый речной гнус, сильно осложнявший им жизнь. Отбивать и отгонять то оно, конечно, могло, но вот тот 'аромат', что взамен дарило. Как бы по мягче выразиться... Уж лучше бы пахло рыбой...Сами то заказчики были не в претензии. Они - народ неприхотливый. А вот я, уже будучи специалистом самостоятельным и жутко творческим, повдыхала - повздыхала да и засела, в конце концов, за потрепанный толмут под названием 'Целебные травы ладменской земли и не только земли', выискивая более благовонную замену этому любимцу кикимор. Таковая вскоре нашлась - чануш, прозванный в народе также 'сладким тмином'. И рос он совсем недалеко - на Заячьем лугу, сразу за мельницей (если верить карандашным тетушкиным каракулям-пояснениям на книжных полях). Что же касалось самого нашего мельника, уж больно спорной, на мой взгляд, фигурой он был - огромный мужик с наглым взглядом маленьких, близко посаженных глаз. Хотя, местным красавицам, похоже, такое сочетание животной силы и незамысловатости намерений сильно нравилось. И даже тот факт, что Наум схоронил двух своих жен, особо резвых невест никак не останавливал. Чего только стоила тропинка к нему (за огородами в обход и вдоль погоста), по своей утоптанности не уступающая дороге на деревенский развал...
По этой самой, отшлифованной десятками ножек тропе я на Заячий луг и 'притопала', не забыв, однако, свернуть прямо у забора местного дамского угодника. Не знаю, может, именно мой неожиданный маневр его так оскорбил? По крайней мере, мне так сначала показалось, когда, уже возвращаясь с полной охапкой чануша, я поравнялась с высокими деревянными створками ворот.
- Доброго дня, красавица, - радушно распахнул Наум перед самым моим носом одну из них, перегородив дальнейший проход. - В гости не зайдешь?
- Спасибо, некогда мне, - перехватила я свою ношу по удобнее. - Дверцу прикройте, пожалуйста.
- А если не прикрою? - усмехнулся мужик. - Заходи, не пожалеешь. Будешь у меня первая... магичка.
Ну, надо же, какая честь. Я у него буду первой. А вот мне именно о таком своем первом 'любовном' опыте совсем не мечталось. Точнее, мечталось, конечно, но уж точно не с ним. Поэтому я сдула с глаз прядь своих длинных (тогда еще) каштановых (в то еще время) волос и повторила:
- Последний раз говорю - дверцу прикрой. Или она у тебя лишняя?
- Ого! - уже откровенно оскалился мельник. - А ты мне нравишься. Я даже себе ничего не возьму, маг огня, - облизнувшись, сделал он шаг в мою сторону.
- Что? - в ответ на такое странное заявление, прищурила я глаза и пригляделась к мужику уже внимательнее...
Как говорится исключительно для таких тугодумных, как я: 'лучше опоздать, чем не успеть'. Так еще бы немного, и в моем случае наступило это самое 'не успеть'. Потому что я едва успела, вскинув руку в защитном знаке, отбить энергетическую атаку того существа, что находилось внутри любвеобильного Наума. Мужик обиженно зарычал, сверкнув проблеском зеленого пламени из под бровей, и пошел уже по кругу, оттесняя меня в глубину двора...
Это сейчас я, невзирая на укоры Глеба, могу довольно жестко за себя постоять (благодаря его же занятиям). А тогда я просто испугалась и первое, что сделала, растерянно наблюдая за мельником - размахнулась и бросила травой прямо в него. Не знаю, был ли тот мой поступок - сверхчутьем, просыпающимся в такие важные моменты, скорее просто отчаянным желанием защититься, но он, неожиданно для обеих сторон, сработал - Наум, удивленно вскинув руки, отпрянул и попятился назад, сбивая с себя, как языки пламени, прилипшие к рубахе мелкие белые цветочки. Я же, воспользовавшись моментом, нырнула в сотворенный в ярде от ворот подвал[14] ...
Староста наш, Дозирон, утомленный долгой жизнью и людской беспросветной глупостью, слушал меня внимательно. Местами качал головой и делал выразительные глаза в сторону откровенно клюющего сбоку от него носом начальника стражи. А то как же? Не каждый день магички от человеческого мужика с ума сходят. Да так, что готовы под уголовку его подвести. Но, то, что меня здесь точно всерьез не воспримут, я поняла немного позже, когда услышала от него отечески-назидательное:
- Стася, Стася. Ты ж еще такая молодая. Ну ладно, разведушки наши к нему бегают. Их еще можно понять. А с твоей то... - скосил он глаза ниже моей шеи. - ... профессией ты ж какого захочешь себе начаруешь... зачаруешь, то есть. К тому ж я слыхал, его на всех хватает.
- Хр-р-р, - утвердительно изрек главный деревенский стражник и приоткрыл на меня один похмельный глаз.
- Ах, вот, значит вы как? - оскорбленно соскочила я с места. - Да вы права не имеете не реагировать на мое заявление. Если откажете, я сама в Либряну махну - к прокуратскому приору [15] . И прямо сейчас. Вот тогда и посмотрим, у кого из нас какая... профессия. И кто из нас троих своей соответствует.
- Да погожи ж ты, погоди! - встрепенулся староста мне вдогонку и хлопнул пухлой ладонью по столу. - Ладно... Отпишу я сам нашему приору. Только ты уж не обессудь, если что... не так поймут.
- И когда? - в ответ прищурилась я. - Где у меня уверенность, что эта тварь сегодня ночью ко мне не заявится? Ведь я ее... рассекретила.
- А сейчас и сяду, - пихнул он локтем вновь задремавшего соседа по приему посетителей. А,
