— У меня другая информация, — возразил Ибрагимов. — Я читал, что индейцы в Америку пришли как раз с Востока, а современные татары не являются прямыми потомками татаро-монголов.
— Не являются прямыми, зато являются косвенными. И вообще, читать — не значит знать. Книжки- мартышки детям не игрушки.
— А сами-то Вы откуда про индейцев знаете? — спросила Алена Терещенко.
— От верблюда, разумеется, — щелкнул пальцами Готов. — Кто как не верблюд помогает ученому делать открытия. Такого имбецилизма и идиотии я от тебя, Терещенко, не ожидал… Надо же, откуда я знаю… Да сравнить хотя бы культуры, русскую и южноамериканских индейцев. А легенды, предания… Доказательств полно. И, к тому же, я надеюсь, никто из вас не осмелится оспорить подлинность археологических находок.
— Ничего Вы не доказали, — сказал Шустов. — Где Ваши доказательства? Где археологические находки?
— Жалко, Шустов, что на дворе не тридцать седьмой, — сквозь зубы сказал Готов. — Я бы расстарался привлечь тебя за антисоветскую пропаганду троцкистского толка.
— Сейчас, к счастью, не тридцать седьмой, — усмехнулся Шустов.
Готов убрал со стола вещи в дипломат и объявил классу:
— Я снимаю с себя полномочия преподавателя. Раз уж мой непререкаемый авторитет для вас ничего не значит, поищите себе нового учителя. Хоть Шустова. А, Шустов, ты, кажется, у нас самый умный? Выходи к доске, веди урок, а я сяду на твое место. Что, слабо? Толстая кишка тонка?
— Не слабо! — вызывающе заявил Шустов и вышел с учебником к доске.
Готов сел на его место и выжидающе улыбнулся, а новый учитель истории стал читать параграф из учебника.
Вертясь на стуле, Готов нарочито громко шептал сидящим рядом ученикам:
— Шустов — лох. Без учебника ничего не знает. Давайте урок сорвем…
Не обращая внимания, Шустов читал лекцию. Готов вырвал из тетради соседки по парте, Насти Докучаевой, листок, смял, бросил в Шустова и отвернулся. По классу прошел смешок. Шустов проигнорировал. Тогда Готов завопил фальцетом:
— Ай-ай-ай! Меня кто-то ущипнул. Сергей, как вас там по отчеству, скажите Докучаевой, чего она…
— Докучаева, прекрати безобразничать, — шутя сказал Шустов. — А по отчеству я Сергеевич.
Девятиклассники засмеялись.
— Сергей Сергеевич, — снова фальцетом пропищал Готов, — а можно выйти? Мне очень надо. Я не буду по школе гулять.
— Можно.
— Ой, а я расхотел.
Класс вновь охватило веселье.
Улыбаясь, Шустов продолжил читать параграф.
— А можно вопрос, Сергей Сергеевич? — фальцет Готова стал еще тоньше.
— Задавайте, — сказал Шустов.
— Сколько всего было крестовых походов?
Не зная ответа на вопрос, Шустов все-таки нашелся:
— Об этом история умалчивает.
Неудовлетворенный ответом, Готов принялся колотить кулаками по парте, топать ногами, мотать головой и орать.
Шустов подождал, пока тот успокоится и строго, но в то же время игриво сказал:
— Рудольф Вениаминович, выйдите из класса. Вы мешаете вести урок.
Услышав это, Готов выскочил из-за парты, подбежал к Шустову и вырвал из рук учебник:
— Все! Довольно! Поигрались — и хватит хиханьки-хаканьки устраивать. Понял ты, наконец, Шустов, каково быть учителем? Думал — раз плюнуть, а оказалось иначе? Теперь ты запомнишь, какой это тяжкий труд — воевать с вами. Чтоб впредь тише воды ниже травы. Понял? Я не слышу: ты понял или нет? Отвечай!
— Ничего я не понял, — нахально ответил Шустов. — Не надо наезжать на меня.
Готов не спеша расстегнул пиджак, снял и бросил сидящей на первой от учительского стола парте Лене Кузиной:
— Ну-ка, мать, подержи. Че ты, Шустов, сейчас сказал? Я наезжаю на тебя? Да? А это не ты тут борзеешь? Щенок! Иди сюда!
— За базаром следи! — ничуть не испугавшись, бросил Шустов.
Готов порвал на груди рубашку и зарычал:
— Ты че меня заводишь, шкет?! Фраера нашел?! Давай схлестнемся в натуралку! При всех! Иди, иди сюда!
— Заткнись, козел! — крикнул Шустов. Он достал из-под свитера пистолет и передернул затвор. — К стене!
Ученики ахнули и притихли.
Разгоряченный Готов моментально остыл. Он выставил перед собой руки и беспорядочно залепетал:
— Э-э-э… стой… убери… убери свою пушку… не играй с этим… убери эту штуку…
— К стене, руки за голову, на колени! — отчеканил Шустов.
Сделав все, как велел вооруженный ученик, Готов ощутил затылком холодную сталь дула «пээма» Никогда учителю не приходилось бывать в таких переделках. Жизнь не кино, подумал он, в жизни рискованно играть роль супергероя. Вдруг этот псих выстрелит. Сколько по стране за год происходит подобных случаев? Десятки? Сотни?
Если Готову игра в супергероя показалась опасной, то Шустову, напротив, очень увлекательной.
— Прощайся с жизнью, — сказал ученик и, тыча дулом Готову в голову, обернулся к классу. Товарищи Шустова жестами показывали одобрение.
— Ты меня убьешь? — простонал Готова.
— Да! — твердо сказал школьник.
— Тебя все равно поймают. Столько свидетелей… Убери пистолет.
— Я сначала тебя убью, потом их, потом себя, — Шустов снова передернул затвор. — Мне терять нечего. Говори, кто щенок?
— Я… я щенок…
— Кто борзеет?
— Я борзею… борзею… в конец оборзел.
— Извинись! — рявкнул Шустов.
— Извини, — торопливо выпалил Готов.
— Ладно, живи пока, — сказал Шустов и, возвращаясь к своей парте, стал засовывать пистолет за пояс и принимать поздравления одноклассников.
Но недолго Шустов радовался победе. Прыжком пантеры Готов повалил его на пол, отобрал пистолет и схватил за волосы:
— Попался, ублюдок?!! — закричал учитель, ввинчивая ствол Шустову в висок. — Я тебе мозги сейчас вышибу!
Подросток завопил от боли:
— Больно! Пустите! Не имеете права!
— Закрой пасть, недоносок! — Готов схватил Шустова за шею и, подталкивая пистолетом, повел к директору.
В директорском кабинете Готов швырнул Шустова на ковер, встал коленями на грудь и направил пистолет в лицо подростка. Учитель тяжело дышал и шипел, зубы едва не крошились под давлением стиснутых челюстей. Смирнов осторожно вышел из-за стола и прижался к сейфу.
— Вы что? Вы… Вы зачем? — шептал насмерть перепуганный директор. — Рудольф Вениаминович, перестаньте…
