помолодел.
Путешествие, и вправду, удалось. Из Петербурга друзья направились в Варшаву. Оттуда — в Берлин и, почти не задерживаясь, в Париж, где пробыли до начала апреля. Потом они хотели поехать в Лондон, где в это самое время как раз начинался весенний бальный сезон, но планы пришлось изменить, потому что Наденька неожиданно расхворалась. И вместо сырой Англии друзья направились в солнечную Италию, чтобы затем, через Вену, возвратиться в Россию.
Да и то сказать, нескончаемая череда балов и маскарадов им уже надоела. И больше всех Владимиру. Как ни старался он заглушить сердечную тоску в обществе блистательных парижских красавиц, ничего у него не вышло. Одна любовная интрижка сменялась другой, а в сердце по-прежнему царствовала Полина. Душевная боль притупилась, но не прошла до конца. Да и стоило ли искать замену разбитой любви? Зачем? Чтобы снова страдать? Глупо!
Граф Соболевский давал большой вечер, с выступлением итальянских певцов и танцами. Владимир, пребывавший в этот день не в духе, собирался остаться дома, но поехать все же пришлось: Наденьке хотелось веселиться, а отпустить ее в сопровождении одного жениха было бы неприлично.
— Нет, братцы дорогие, все, с меня довольно, — ворчал Владимир, натягивая парадный золотисто- бежевый фрак. — Эта идиотская роль опекуна мне прискучила! Пора, пора сбывать Наденьку с рук. На этой же неделе отвезу ее к отцу, и пусть милейший господин Крутобоев сам заботится о своей дочери. Доставлю их с Зоричем в Троицкое — и только они меня там и видели!..
Огромный дворец Соболевских сиял праздничными огнями. Гостей собралось так много, что в парадных залах не осталось ни одного свободного кресла или дивана. Окна были распахнуты, но даже это не спасало от духоты. Дамы энергично обмахивались веерами; казалось, сотни разноцветных бабочек неутомимо порхают по гостиным. Танцев еще не начинали, но приглушенная мелодия старинного вальса разливалась по анфиладе, усиливая праздничную атмосферу.
Владимир первым делом представил кузину хозяевам. А затем, оставив Наденьку на попеченье жениха, отправился на поиски игорной комнаты. Однако проложить туда дорогу сквозь плотную толпу оказалось нелегким делом. То и дело Владимира останавливали знакомые. И добро бы только мужчины или замужние дамы! А то ведь большей частью всякие пренеприятные личности: девицы на выданье да их навязчивые мамаши.
«Нет, что ни говори, а петербургская публика гораздо приличней московской, — думал Владимир, раскланиваясь с очередной престарелой кумушкой. — По крайней мере, петербургские барыни не так откровенно заманивают женихов для своих дочек. А здесь просто спасенья нет! Однако, голубушки, не на того напали. Меня, закоренелого холостяка, голыми руками не возьмешь. Было дело, чуть не женился, но этого больше не повторится».
Наконец, благополучно миновав все преграды, Владимир выбрался в бальную залу, где было свободнее, чем в остальных покоях. Оглядевшись по сторонам, Владимир остановился и взял у проходившего мимо лакея бокал шампанского. «Все, к черту! Завтра же везу Наденьку в деревню, — решительно сказал он себе. — По крайней мере, тогда я смогу не таскаться по балам».
Отдав лакею пустой бокал, Владимир внимательно осмотрелся. Двое мужчин торопливо пересекли залу и свернули в боковую дверь: судя по всему, за ней и находилась игорная комната. Владимир приободрился и, оправив перед зеркалом фрак, устремился туда.
Он уже почти достиг цели, когда его взгляд случайно упал в зеркало. Владимир замедлил шаг… и почувствовал, как его бросило в жар: в зеркале мелькнуло отражение светло-зеленого платья с розоватыми лентами, точно такого же, как однажды он видел на Полине. А над ним — хорошенькая темная головка с высокой прической, украшенной веточкой ландыша.
Владимир на мгновение зажмурил глаза, а затем обернулся. Его взгляд скользнул по толпе женщин, ища обладательницу светло-зеленого платья, но той уже и след простыл.
— Боже мой, — прошептал Владимир пересохшими от волнения губами. — Неужели?!
Звонкий смех по соседству заставил его очнуться, и он тут же обругал свое неумеренно пылкое воображение. Глупо, как глупо! И с чего он взял, что та дама в зеленом — Полина? Во-первых, Полины сейчас нет в Москве, иначе они бы уже давно где-нибудь столкнулись. А во-вторых, мало ли женщин шьют себе похожие наряды?
И потом, разве возможно, чтобы Полина явилась на бал в прошлогоднем туалете, пусть даже и не вышедшем из моды? Разумеется, нет! Ни одна уважающая себя аристократка не появится на балу в старом платье. И мадемуазель Вельская — не исключение. Впрочем, она уже давно не Вельская. И ее муж, какой- нибудь сказочно богатый граф или князь, конечно же, позаботится, чтобы нарядить супругу с иголочки…
В дальнем конце залы снова мелькнуло светло-зеленое платье. Сердце Владимира замерло, а потом учащенно, гулко забилось. Проклятье! Да сколько же это может продолжаться? Даже если бы это, и вправду, оказалась Полина, ему-то что за дело? Разве он до сих пор не выбросил ее из головы?
Ругая себя последними словами, Владимир начал протискиваться сквозь толпу в сторону темноволосой дамы. Бог с ним! Раз уж он не может отделаться от навязчивой мысли, лучше подойти к той женщине и воочию убедиться, что это не Полина. Дама в зеленом одиноко стояла в простенке между зеркалами. Сам не зная почему, Владимир сначала подошел к ней вплотную и лишь тогда решился взглянуть в лицо. И тут же почувствовал, как к щекам приливает кровь. Невероятно, но это, действительно, была Полина! На мгновение Владимир ощутил замешательство. А затем его охватила такая безудержная радость, что губы сами собой растянулись в глуповато-счастливой улыбке.
— Нелидов? — голубые глаза Полины изумленно расширились. — Господи, вот так встреча! Вы в Москве? А как же ваше путешествие? Вы что, уже вернулись из Парижа? Или вообще не ездили?
— Нет… То есть да…
Почувствовав, что запутался в собственных мыслях, Владимир смутился. А затем ему стало смешно. Ну и дела! Он, взрослый, самостоятельный мужчина, потерялся в присутствии восемнадцатилетней девчонки! Вот уж справедливо замечено, что люди глупеют от любви.
— Извините, Полина, я что-то слишком рассеян, — с улыбкой промолвил он, овладев собой. — Да, я ездил за границу и вернулся оттуда на днях. Но постойте! Разве Наденька не писала вам? Мы ведь ездили с ней!
— Нет. — Полина посмотрела на него с каким-то странным, настороженным любопытством. — Так, значит, вы ездили с Наденькой? И где она сейчас, здесь?
— Да, мадемуазель… простите, мадам! Мы с Наденькой расстались несколько минут назад, и…
— Подождите, граф, — взволнованно перебила его Полина. — Я не совсем понимаю. Так вы что, помолвлены? Или… уже женаты?!
— Да нет же, с чего вы взяли! — в свою очередь изумился Владимир. — А, вы решили, что раз мы вместе путешествовали, то между нами определенные отношения… Нет, Полина. Наденька, действительно, помолвлена, но только не со мной, а с моим другом, князем Зоричем.
— Зоричем? Ах да, ведь ее отец говорил мне, что она обручилась с каким-то князем! — Полина смущенно рассмеялась, почувствовав необъяснимое облегчение. — Зорич… Александр Зорич… Надо же! И как это я сразу не сообразила? Ведь он всю зиму не отходил от нее ни на шаг, на всех балах приглашал. Что ж, я рада за Наденьку. Зорич кажется мне неплохим человеком.
Владимир пристально посмотрел на Полину. И с удивлением заметил, как она вспыхнула под его взглядом и отвела глаза, сделав вид, будто ее что-то заинтересовало в другом конце залы. Кивнув лакею, Владимир взял с его подноса два бокала шампанского — один для себя, а второй для Полины. Потом снова взглянул на Полину. Сомнений не оставалось: она определенно обрадовалась, узнав, что он не обручен с Наденькой.
— За вас, милая Полина, — тихо и проникновенно сказал он, поднимая бокал. — За то, чтобы вы всегда оставались очаровательным и жизнерадостным озорным бесенком!
— И за вас… Владимир, — с улыбкой отозвалась она, не без усилия, но все же назвав его по имени. — Чтобы вам всегда сопутствовала удача.
«Удача… она упорхнула от меня в тот хмурый февральский день, когда ты так безжалостно разбила мои глупые мечты»… Глубоко вздохнув, Владимир протянул свой бокал навстречу бокалу Полины.
