навсегда. В конце концов, это смешно — снова подпасть под ее чары!»
Танец закончился. Проводив Полину на место, Владимир поцеловал ее руку, сдержанно поклонился и… остался стоять рядом. Следом за полонезом заиграли вальс. Отступив к стене, чтобы не загораживать Полину от других кавалеров, Владимир сложил руки на груди и застыл в неподвижной позе. Несколько офицеров направились в их сторону, но ни один почему-то не подошел к Полине. Вскоре говорливая женская стайка по соседству с Полиной рассеялась, и Владимир оказался единственным оставшимся рядом кавалером. «Придется пригласить ее и на второй танец, — с притворным недовольством сказал он себе. — Нет, правда, не могу же я допустить, чтобы она простояла такой чудесный вальс у стены! Ведь это невежливо»…
Пригладив волосы, Владимир решительно повернулся к Полине:
— Вы позволите?
Ее лицо просияло, и она подняла на него глаза, бездонные, как небо, и трогательно-доверчивые, словно у одинокого ребенка, обрадовавшегося ласке случайного прохожего. Сердце Владимира бешено застучало; он почти пожалел, что пригласил ее танцевать. Но было поздно: рука Полины уже грациозно опустилась на его плечо.
Вальс оказался быстрым, и поддерживать разговор при таком темпе было затруднительно. Но Владимиру и не хотелось разговаривать. Хотелось лишь бесконечно кружиться в паре с Полиной, ощущая под руками нежное тепло ее тела, чувствуя на своем лице ее дыхание. И не думать о том, что танец скоро закончится и все это исчезнет, как призрачный мираж.
— Боже мой, как давно я не чувствовала себя такой счастливой! — промолвила Полина, когда музыка стихла и Владимир повел ее на место. — Нет, все-таки нельзя долго сидеть взаперти… Подождите! — крикнула она, увидев, что он собирается уйти. — Постойте, Владимир, не уходите! Куда вы так торопитесь?
Она вспыхнула и смущенно потупилась, осознав, что ведет себя навязчиво. А Владимиру показалось, что в его сердце вонзили стальной клинок. Полина пытается его удержать! Это казалось настолько невероятным, что он не знал, что думать. Уже одно то, что Полина повела себя миролюбиво, выглядело настоящим чудом. Но то, что она явно не хочет его отпускать… Это было выше его понимания. И наполняло его сердце не радостью, а нешуточным беспокойством — за нее.
— Куда я тороплюсь? — переспросил он наигранно беззаботным тоном. — Да уже никуда. Мне показалось, что я увидел Наденьку, и я хотел привести ее к вам. Но теперь вижу, что ошибся: это была не она. А кстати, вы ведь упоминали, что знакомы с ее отцом?
— Знакома, — по губам Полины скользнула озорная улыбка. — И намного лучше, чем вы думаете. Он мой сосед по имению и близкий друг покойного дедушки.
— Вот даже как? Ну, и что же представляет собой этот грозный мсье Крутобоев?
— Самсон Львович? О нет, он вовсе не такой уж грозный! Напротив, очень доброжелательный и веселый человек. Правда, не все из наших соседей так думают… Но я его обожаю!
— Хм! — Владимир лукаво взглянул на Полину. — Что ж, в таком случае я готов изменить о нем мнение в лучшую сторону.
— Только из-за того, что я о нем хорошо отозвалась?
— Этого достаточно.
— Неужели?
Владимир усмехнулся, а затем очень серьезно посмотрел на Полину и сказал:
— Дорогая моя, вы слишком чисты, чтобы полюбить плохого человека. В сущности, вы еще наивный ребенок, а дети всегда чувствуют искренность или притворство взрослых.
— Но ведь это неправда! — с жаром возразила она. — Господи, Владимир, ну как вы можете… Неужели вы способны так сильно заблуждаться на мой счет? Вы — такой умный и проницательный человек! Если бы вы знали, как сильно я могу ошибаться в людях, вы бы не говорили так!
— Ну вот что, дорогая моя, — решительно произнес Владимир, беря ее за руку. — Хватит играть в недомолвки. Сейчас мы спустимся в сад, найдем какую-нибудь уединенную скамейку, сядем, и вы мне обстоятельно все расскажете.
— Погодите! Куда вы меня тащите? Владимир, вы с ума сошли?
— Да сойдешь тут с вами!
— Отпустите мою руку! Да что же это такое, я к вам обращаюсь или нет?! — Изловчившись, Полина выдернула свою руку из ладони Владимира и, отступив назад, окинула его негодующим взглядом. — Нет, вы, действительно, сумасшедший! Что вы себе позволяете? Опомнитесь: вокруг люди! Что обо мне подумают, если я уйду с вами с бала?
— Хорошо. В таком случае, когда и где?
— Что — когда и где? Да уймитесь вы наконец, я не собираюсь вам ничего рассказывать. Господи, мне и нечего рассказывать!
— Да, оно и видно, — с мрачной усмешкой обронил Владимир. — У вас все хорошо, вы всем довольны и счастливы. Только мне почему-то кажется, что это совсем не так!
— У вас слишком пылкое воображение!
— Разве? — Владимир окинул Полину долгим взглядом. — А может, у меня и со слухом плохо? Должно быть, мне послышалось, что вы ошиблись в близком человеке и теперь страдаете из-за этого!
— Да, я действительно так сказала, но мой муж здесь ни при чем. К нему эти слова не относятся! Что? В чем дело? Почему вы так странно на меня смотрите? Боже мой…
Она испуганно замолчала, с ужасом осознав, что увлеклась и выдала свою тайну. Возможно, Нелидов вовсе не имел в виду ее мужа. Просто решил, что ее что-то беспокоит и хотел предложить помощь. А она так некстати упомянула мужа! Верно замечено: у кого что болит, тот о том и говорит. Чудовищная неосмотрительность! Отвергнутый поклонник узнал, что она несчастлива с его соперником. Да уж, наверное, теперь он вдоволь позлорадствует на ее счет.
— Полина! — она вздрогнула. — Посмотрите на меня, пожалуйста. Неужели вы считаете меня таким мелочным человеком?
Судорожно вздохнув, Полина подняла голову. Ее глаза встретились с глазами Владимира, и ей показалось, что она растворяется в их бездонной нежности. Она вспомнила солнечный сентябрьский день, золотисто-медовые деревья, пронзительно-синее небо над Невой. Она выбегает из дома и несется к гранитной лестнице, уходящей в сверкающую гладь. Быстро наклоняется, зачерпывает руками воду и с радостным смехом подбрасывает вверх, осыпая себя ледяными брызгами. Господи, как же давно это было! Наверное, она уже никогда не засмеется тем беспечным молодым смехом, как в день приезда в Петербург.
— Простите, я… не совсем вас понимаю, — пробормотала она, стряхивая наваждение. И тут же залилась краской, догадавшись, что он имел в виду. Проклятье! Этот человек читает ее мысли.
— Вы не должны думать, что меня радует мысль о вашем разладе с мужем…
— Прекратите! В самом деле, что вы вообразили? Говорю же вам, что с моим замужеством все в порядке. У меня прекрасные отношения с Юлием Карловичем, и я вовсе не нуждаюсь в вашем сочувствии!
— С Юлием Карловичем, — повторил Владимир с кривой усмешкой. — Черт, ну и имечко!
— Не хуже вашего!
— Но почему вы всегда обращаетесь к мужу по имени-отчеству?
— Сама не знаю… Господи, Нелидов, ну вам-то что за дело?! И с чего вы, собственно, взяли, что я
— Да вы сами только что в этом признались.
— Вздор! Я этого не говорила. Не говорила!
— Хорошо, будем считать, что я опять ослышался. — Владимир глубоко вздохнул и посмотрел на Полину с ласковой, примирительной улыбкой. — Не сердитесь на меня, пожалуйста, я совсем не хотел вас обидеть.
— Ладно, так уж и быть, — смилостивилась она. И тут же капризным тоном прибавила: — Что же делать, если мы с вами не можем обойтись без ссоры!
— Что делать? — переспросил Владимир, принимая молодцеватую осанку завсегдатая балов. —
