в этом застойном болоте! А сразу ведь и не подумаешь… Ну-ну, так что же он, этот Крутобоев?
— В смысле, красив ли?
— Да какое, к черту, красив! Стану я о такой чепухе печалиться! Ты мне лучше расскажи, насколько он щедр. Вспомни: дарил ли он кому-то из ваших соседей дорогие подарки, давал ли деньги в долг?
— Насчет денег не знаю, а вот подарки…
Полина выразительно посмотрела на свою руку, выставив ее чуть вперед. Глаза Элеоноры тут же зажглись алчным огоньком. На запястье Полины красовался изящный браслет из жемчужных нитей, в золотую застежку которого был вставлен небольшой квадратный сапфир.
— Его? — прошептала графиня, возбужденно дыша.
— Да, Крутобоева, — подтвердила Полина, — подарок на восемнадцать лет.
— Ничего себе! Тысячи на три потянет, не меньше! И часто он раздает такие презенты?
— Не то чтобы часто, но случается.
— Просто отлично! А есть у него кто-нибудь на примете?
— Чтобы жениться? Да нет, вроде бы, не слыхала. Он, конечно, мужчина веселый и общительный, но где же ему тут невесту найти? У нас в округе все женщины старше двадцати замужем, а моложе за него не пойдут. Может, и пошли бы, да он не хочет. Говорит: вот выдам дочку замуж и поеду в Москву искать себе вдовушку.
— Вот дурак! Что ж, — Элеонора бодро встряхнула головой, словно боевая лошадка, заслышавшая звук трубы, — будем брать этого Самсонушку в оборот! Итак, когда ты его мне представишь?
— Да хоть завтра! Вечером пошлю записку и приглашу завтра на обед.
— Нет-нет, чуть раньше! Скажем, не к пяти, а к двум часам. Чтобы я могла пообщаться с ним без помех.
— Договорились. Да, только имей в виду: Юлий Карлович не будет в восторге от визита Крутобоева, они друг друга недолюбливают.
— Ерунда! Напротив, мне будет даже приятно лишний раз досадить братцу… Ну что ж, я иду к себе. Нужно заранее подготовить платье и все такое, чтобы завтра не забивать голову посторонним мыслями.
Простившись с Элеонорой, Полина направилась в свой флигель.
— Итак, выражаясь на жаргоне моей разлюбезной золовки, рыбка заглотила наживку, — удовлетворенно пробормотала она себе под нос. — Теперь нужно описать Самсону Львовичу ситуацию и попросить, чтобы он мне подыграл. А уж как действовать, он и без меня сообразит.
«В любом случае, сегодня мне хоть будет, чем занять мысли, — подумала она вслед за тем, грустно вздыхая. — А то, сколько же можно думать о Владимире и предаваться бесполезным сожалениям?»
— Это я во всем виноват. И не пытайся меня переубеждать: это бесполезно. Да, только я один виноват, что все так ужасно сложилось!
Покружив немного по комнате, Владимир остановился и хмуро посмотрел на Зорича.
— Я не должен был отступать тогда, в феврале. Нужно было заставить Полину выйти за меня! Конечно, первые недели нашего супружества превратились бы в сущий ад, но зато потом все было бы хорошо. Она смирилась бы со своей участью, как только узнала бы меня поближе. Жаль только, что я понял это слишком поздно.
— Но что же ты мог сделать, когда она так решительно отказала тебе? Выкрасть ее из дома и венчаться насильно?
— Помилуй, да зачем такие сложности? — Владимир сардонически усмехнулся. — Мне нужно было всего лишь пойти к ее отцу. Неужели ты думаешь, что Вельский не предпочел бы меня Вульфу? Исключено! Особенно если бы я рассказал ему про Вульфа несколько любопытных вещей. Ты можешь возразить, что это было бы не слишком благородно. Пусть так, я не спорю. Но о каком честном соперничестве может идти речь, когда имеешь дело с проходимцем? Одно служит мне оправданием: я не знал, что счастливый избранник Полины именно он.
— А дуэль с ее братом?
Владимир поморщился.
— Вот еще одна совершенная мною глупость. Не в том смысле, что я дрался с молодым Вельским, а в том, что скрыл от Полины мотивы своего поступка. А все глупое самолюбие! Меня, видите ли, коробило от мысли, что она выйдет за меня из благодарности. Из-за этого проклятого самолюбия я, собственно, и не признался ей тогда в любви. Ну и остался с самолюбием, а Полину потерял!
Александр сочувственно вздохнул.
— Однако что же теперь можно изменить? Полина — законная жена Вульфа, а развод дело почти невозможное. Если только найти какую-нибудь формальную зацепку…
— Есть одна зацепка, да только не знаю, получится ли у меня ею воспользоваться. — Владимир озадаченно нахмурился. — Видишь ли, дружище… У меня сложилось впечатление, что с замужеством Полины не все чисто. Не возьму в толк, каким образом Вульф умудрился заплатить долги ее отца. Я точно знаю, что у него не было таких денег. Может, он как-то договорился с Марасевичем? Хотя ради чего тот бы стал ему помогать? Марасевич — хладнокровный, расчетливый игрок, он и шагу не сделает без выгоды.
— Да и денежки он слишком любит, чтобы согласиться на отсрочку, — глубокомысленно заметил Зорич.
— Вот именно! — подхватил Владимир. — Допустим, Вульф уплатил бы ему половину долга, а остальное пообещал отдать после. Но какая в том выгода Марасевичу? Я навел справки: имение Полины приносит меньше сорока тысяч дохода. При таком положении Вульф очень нескоро смог бы рассчитаться с долгами. И зачем Марасевичу ждать так долго? Нет, Саша, здесь явно что-то не так.
Александр на минуту задумался.
— Да, ты прав, — сказал он. — Но давай сейчас успокоимся и подумаем, что нам делать хотя бы в ближайшее время…
14
Решив встретить Крутобоева «во всеоружии», Элеонора разоделась к его приезду в пух и прах. Полина оторопела, когда вошла в гостиную. На графине было сногсшибательное платье из изумрудно- зеленого шелка, с широченными рукавам и из прозрачного белого газа, с непомерно глубоким декольте. Голову Элеоноры венчал не менее сногсшибательный чепец из белоснежных кружев и изумрудных лент под характерным названием «мельничные крылья». На шее, в ушах, на запястьях искрились всеми цветами радуги бриллианты — поддельные, правда, но кто об этом знал?
— Ну, как я тебе? — спросила Элеонора. — Скажи откровенно: есть у меня шансы покорить этого провинциального богача?
— О, я не сомневаюсь, что Самсон Львович будет сражен наповал! — заверила ее Полина. А про себя прибавила: «Пожалуй, он будет не только сражен, но и убит, увидев такое непревзойденное «чудо».
— А как тебе мои новые духи? Не правда ли, божественный аромат? Мускус, смешанный с амброй и розовым маслом. Говорят, этот запах очень возбуждает мужчин.
— Не сомневаюсь, — сказала Полина, едва удерживаясь, чтобы не зажать нос. Запах новых духов ее золовки был удушающим. Полине даже стало совестно перед бедным Крутобоевым. Не сделается ли ему дурно от этого «возбуждающего аромата»? Впрочем, он наверняка догадается выйти с Элеонорой в сад или хотя бы пошире открыть окна.
За окном послышался стук колес экипажа, и Полина увидела, как во двор въехали дрожки Самсона Львовича.
— Приехал! Боже мой, уже! — Элеонора метнулась к зеркалу, торопливо оправила прическу и платье и повернулась к Полине. — Все, дорогая, теперь уходи и оставь меня одну. Я сама встречу Крутобоева, ты мне больше не нужна… Да иди же скорее! — нетерпеливо воскликнула она, подталкивая Полину к
