вниз и захватили крохотный сосок, вызвав у Владимира протяжный стон.
— Остановись, дорогая, — промолвил он в замешательстве, — иначе я потороплюсь и все испорчу.
Полина бросила на него смущенный взгляд. И снова, как вчера, растворилась в бездонной нежности его глаз.
— Боже мой, — прошептала она, не переставая водить руками по его груди, — до чего же мне с тобой хорошо! — И мечтательным тоном прибавила: — Ах, если бы близость между мужчиной и женщиной только этим и ограничивалась!
— Чем, дорогая? — мягко спросил Владимир, прекрасно понимая, что она имеет в виду.
— Чем? — оживленно переспросила Полина. — Да тем, что мы сейчас делаем. Поцелуями, легкими прикосновениями… Но, к сожалению, мужчины не желают ограничиваться лишь приятными моментами интимного общения, предпочитая им грубые животные удовольствия.
— Вот как? — с улыбкой переспросил Владимир. — Значит, по-твоему, все мужчины — грубые скоты? Прости, дорогая, но твои слова меня обижают. Я и не подозревал, что веду себя, как лишенная деликатности скотина.
— Нет-нет, что ты, все совсем не так! — горячо возразила Полина, не зная, куда девать от неловкости глаза. — Ради Бога, не обижайся, я вовсе не имела в виду тебя. Я говорила о мужчинах вообще.
— Хм! А я кто, по-твоему? Не мужчина, что ли?
— Видишь ли, — смущенно пояснила Полина, — я не имела в виду то, что происходит между нами
— Почему же? — невозмутимо возразил Владимир. — Ты что, полагаешь, что я стану тебя к чему-то принуждать? Если ты хочешь, чтобы мы ограничились лишь невинными поцелуями, так тому и быть.
На лице Полины отразилось замешательство, и Владимир понял, что его заявление поставило ее в тупик. Вероятно, Полине и в голову не приходило, что ей предоставят свободу выбора. Торопясь закрепиться на завоеванных позициях, Владимир нежно коснулся губами ее ушка и прошептал:
— Напоминаю, мой ангел, ты всегда можешь сказать мне «нет», если тебе что-то не понравится. Ты ни в чем от меня не зависишь и не обязана подчиняться моим прихотям.
— А ведь верно, — обрадовалась Полина. — Господи, ну какая же я все-таки глупая! Извини, что я наговорила тебе всю эту чепуху. — Она бросила на него виновато-ласкательный взгляд, а затем примирительно погладила по плечу. — Что ж, в таком случае, не пора нам раздеться и лечь в постель?
— Как считаешь нужным, дорогая, — с улыбкой отозвался Владимир. И, запечатлев на ее губах нежный поцелуй, спросил: — Ты разденешься сама, или это сделать мне?
Полина на секунду задумалась.
— Даже не знаю. А ты как хочешь?
— Полагаю, что мне в любом случае придется тебе помочь. — Владимир отступил на шаг и критически оглядел Полину с головы до ног. — Вряд ли ты сумеешь выбраться из платья и корсета самостоятельно.
— Да, правда! — со смехом подтвердила она. — Я еще никогда не раздевалась без помощи горничной. Но сможешь ли ты справиться со столь нелегкой задачей? Ведь раздевание женщины — целая наука!
— Делать нечего, — со вздохом отозвался Владимир. — Придется освоить ее! Только, будь добра, подскажи мне хотя бы, с чего начать.
— Думаю, сначала следует снять с меня платье, — проговорила Полина с уморительно серьезным выражением. — Посмотри: сзади, под вырезом, есть такие неприметные крючки… Нашел?
— Ага, — отозвался Владимир, откидывая ее волосы на грудь и начиная осторожно расстегивать крючки. — Уф, кажется, справился! Что дальше?
— Дальше найди такие же крючки на поясе. Расстегнул? Брось его куда-нибудь. А теперь нужно снять платье через ноги. Сначала верх, куда ты тянешь юбку?!
— Извини, не сообразил, — смущенно пробормотал Владимир. — Видимо, в этом деле требуется чуть больше сноровки.
Он осторожно высвободил из рукавов ее руки. Потом потянул платье вниз, и оное мягким шелестом упало к ногам Полины. Теперь она осталась в корсете и жестко накрахмаленной нижней юбке — таких же сиреневых, как и платье, только более нежного оттенка.
— Знаешь, кто ты? — внезапно сказал Владимир, помогая ей переступить через платье. — Очаровательная Королева фиалок, вот кто! И не только из-за наряда, а еще потому, что у тебя фиалковые глаза.
— Фиалковые глаза? — с легким удивлением переспросила Полина. — Надо же! А я всегда думала, что они голубые.
— Они постоянно меняют цвет. Порой бывают ярко-голубыми, как небо в солнечный день, а порой как-то странно темнеют и становятся похожими на южное море перед штормом. А сегодня они напоминают мне прелестные нежные фиалки.
Полина скептически усмехнулась.
— Ну и мастер же вы, однако, сочинять, мсье Нелидов! Знаете, как польстить романтически настроенной женщине!
— Спасибо на добром слове, — язвительно отозвался он. — Нет, и она еще говорит, что я невыносим! Да это на вас не угодишь, сударыня!
— Не обижайся, — примирительно сказала она. — Ты же не мог знать, что я из романтика превратилась в завзятого циника.
— Ох, и набью я когда-нибудь морду твоему «учителю», — вполголоса пообещал Владимир. — Итак, что у нас дальше?
— Нижняя юбка, а затем корсет.
С юбкой он управился быстро. А вот с корсетом пришлось изрядно повозиться. Стремясь разнообразить процесс развязывания шнуровки, Владимир стал заигрывать с Полиной. Для начала он пробежался пальцами по ее обнаженным ключицам, и, убедившись, что ей это нравится, осыпал их легкими поцелуями. Потом мягко обнял ее за талию и припал губами к шее. Его руки заскользили по ее животу, поднимаясь к упругим холмикам груди…
С губ Полины сорвался протяжный стон, ее голова запрокинулась назад. Не долго думая, Владимир быстро освободил ее грудь от корсета и завладел пленительными округлостями. Их губы слились, затем разомкнулись, и Владимир снова принялся целовать изгибы ее шеи, попутно подразнивая пальцами нежные соски. Полина разнеженно постанывала, розовые бугорки твердели на глазах…
И вдруг она вскрикнула и резко высвободилась из его объятий.
— Зеркало, — промолвила она дрожащим от возмущения голосом. — Зачем ты повернул меня лицом к зеркалу? Ты сделал это нарочно!
— Нарочно? — непонимающе перепросил Владимир.
— Да! Для того, чтобы смотреть на меня в зеркало… Чтобы мне стало неловко, когда я увижу себя в таком положении!
Он, наконец, понял, в чем дело. Вероятно, мерзавец что-то такое с ней проделывал… Глубоко вздохнув, Владимир посмотрел Полине в глаза и спокойно пояснил:
— Ты ошибаешься — я не делал этого
— Извини, — огорченно промолвила она, — я ошиблась. Меня в самом деле смущают зеркала, когда я без одежды.
— И напрасно: ты восхитительно сложена, и стесняться тут нечего.
— Ты не так понял…
— Да все я понял! — Он порывисто привлек ее к себе и начал успокаивающе гладить по спине. — Милая моя, неужели ты думаешь, что я способен намеренно тебя обидеть? Ты же дорога мне, как часть моего тела. Ну скажи мне, кто станет причинять боль собственной руке?
