у древлян, по его поручению, дань собирал Свенельд. Начались привычные хлопоты: чинились телеги, подгонялась и ремонтировалась упряжь, сбруя, обновлялись одежда, вооружение. Игорь ходил в приподнятом настроении, предстояло приятное путешествие, которого он ждал последние месяцы.
Однажды утром в его горницу вошла Ольга со Святославом. Сыну пошел третий годик. Рос он крепышом, неугомонным на игры и забавы, матери и нянькам своим доставлял много хлопот. Раскрыв ручки, как крылья, он от двери кинулся к отцу, не отрывая от него восторженного взгляда, упал ему на грудь.
– Папка! Папка мой!
Игорь схватил его под мышки и подбросил в потолок.
– Какой богатырь у меня растет!
И взглянул на Ольгу. Она стояла и с улыбкой смотрела на них. Потом подошла и присела к столу.
Они почти не встречались, хотя она и жила во дворце. Несколько раз то со стороны Игоря, то с ее стороны предпринимались попытки примирения, однако все напрасно. Едва начав разговор, они оба как-то незаметно повышали тон, в их голосах начинали звучать нотки раздражения, и все кончалось очередной размолвкой. Сколько раз Игорь давал себе слово, что не будет перечить супруге, будет терпеть ее вечные придирки, привычку противоречить, но при встрече забывал об этом и прежнее повторялось заново.
Игорь усадил на колени Святослава, стал подкладывать еду. Когда попытался кормить с ложки, мальчик возмутился и чуть не свалился на пол.
– Я сам!
– Сам, сам, – успокоил его отец и посмотрел на супругу, с улыбкой наблюдавшую за ними. За эти годы она сильно изменилась, стала зрелой, сложившейся женщиной. Тело ее наполнилось силой, походка стала уверенной, и в то же время плавной и легкой, лицо выглядело еще более красивым, однако его портили синеватые припухлости под глазами. Сначала Игорь думал, что она заболела, но потом догадался, что это было следствием неполноценной супружеской жизни.
Сейчас она сидела за столом какая-то тихая, покорная, и ему стало жалко ее. Захотелось подойти, обнять ее хрупкие плечи, прижаться к волнистым волосам. В конце концов, и он тосковал по ласкам супруги, по спокойной семейной обстановке.
Он спросил:
– Как сын, по-прежнему бедокурит?
Она кротко взглянула на него, ответила с мягкой улыбкой:
– Отчаянным растет.
У него в груди теплой волной прошлась нежность и к сыну, и к жене.
– Все дела, дела. Некогда вырваться к вам. Я иногда так скучаю!
И посмотрел ей в глаза. Она поняла его взгляд и покраснела. Конечно, они должны быть вместе, сколько можно сторониться друг друга! И ведь причин для этого нет никаких. Так, капризы одни…
– Сегодня вечером приду.
Она чуть-чуть кивнула головой, на губах ее блуждала затаенная улыбка.
Через некоторое время спросила:
– Собираешься в полюдье?
– Да. Приготовления завершаются. Скоро отправимся.
– Я много думала про сбор дани. По старинке, слишком упрощенно мы ее собираем. Ну что это такое? Великий князь ездит по стране, как простой сборщик налогов в какой-нибудь захудалой провинции Византии. Разве это его дело? Ему надлежит сидеть в Киеве и заниматься насущными государственными делами.
У Игоря внутри пробежал холодок. Опять она лезет не в свое дело, опять противоречит ему. Но он сдержался, спросил как можно спокойнее:
– А при чем тут Византия? У них одни порядки, у нас другие.
– Я говорила с людьми из Византии, расспрашивала, как управляется эта древняя держава. Ведь ее история восходит к великой Римской империи. За сотни лет у них накоплено столько умения в управлении страной, что неплохо бы кое-что полезное и позаимствовать.
– И что же ты предлагаешь?
– Назначить в каждое племя своего наместника. Пусть он соберет положенную дань и отправит в Киев. Кроме этой обязанности он будет следить за исполнением княжеской воли, пресекать произвол племенных князей. И не от случая к случаю, как это делает великий князь только во время полюдья, а круглый год. Да мало ли поручений можно ему дать!
В душе Игорь понимал, что Ольга права. Он и сам не раз думал о том, чтобы передать сбор налога в руки своих наместников. Действительно, во время полюдья он почти на полгода выпускает правление страной из своих рук. Мало ли что может случиться за это время на границах огромной державы, когда многочисленные соседи не прочь поживиться грабежом в ремесленной земледельческой Руси, увести людей в плен, чтобы продать в рабство на невольничьих рынках. Мало ли что может произойти и внутри страны, когда племенные вожди спят и видят, как бы вернуть себе прежнюю самостоятельность и независимость от Киева. Первый из них, конечно, Мал. Но ведь он не единственный…
В то же время Игорь не мог решиться на такой шаг. Потому что это означало отказ от многих привычных удовольствий. Например, от приятного ощущения свободы после многомесячных трудов по управлению Русью, когда приходилось решать массу тяжелых и неприятных дел. Он любил попутешествовать по бескрайним просторам, вдаль его манила какая-то бродячая сила, его так и подмывало сменить обстановку, куда-то отправиться и что-то повидать новое, неизведанное. Кроме того, ему льстили угодливость и заискивание, с которыми его встречали в каждом племени. С годами он к ним привык и уже не мог без них. С его приездом начинались пиры и гулянья. Такой веселой и разгульной жизни он не вел и не мог вести в Киеве.
К тому же ненормальная супружеская жизнь с Ольгой толкала его к другим женщинам. А в племенах всегда находились ласковые и приветливые вдовушки, потерявшие своих мужей в межплеменных стычках и многочисленных войнах, которые вела Русь во времена Олега.
Вот поэтому-то Игорь и не хотел расставаться с полюдьем ни сейчас, ни потом. Это было сверх его сил. И он ответил, медленно растягивая слова:
– Если назначить наместников, то они тотчас будут использовать мое доверие для своей выгоды. Будут собирать дань сверх положенного, утаивать и наживаться. А это приведет к недовольству племен, которое обернется против меня.
– Можно подобрать честных и добросовестных людей.
– Все-то ты знаешь! Все умеешь! – сорвался он. – Откуда взять таких честных, искренних и старательных работников? Вор на воре сидит и вором погоняет! Всю Русь готовы разворовать! А у тебя получается все легко и просто! Ну, хоть песню пой! Не бывает такого! Ну не бывает и все тут!
Завтрак был сорван. Они сидели друг против друга, обозленные и непримиримые. «Ну, какое ей дело до моих государственных дел? – кипел он. – Нет, надо обязательно вмешаться, сказать что-то поперек, чтобы вывести из себя. Ну что за женщина? И как с такой жить?».
В полюдье он уехал, даже не попрощавшись.
II
Крутояром его назвали в честь деда. Говорили, что в его роду предки были пастухами, а потом выдвинулся умом и храбростью Крутояр, собрал ватагу воинственной и отчаянной молодежи и ходил с ней на Оку и Волгу, громил поселения булгар, нападал на хазарские земли и чуть было не поплатился за это головой: каган великой державы Хазарии приказал вождю племени вятичей выдать его вместе со сподвижниками. Бежали они далеко на север, к финским племенам, с которыми вятичи издавна жили в дружбе и согласии, и целых десять лет скрывались в лесах и трущобах, пока власти хазарские не забыли про него. Тогда вернулся он в родные края, а потом народ избрал его вождем племени. Это звание перешло и к отцу.
