черного ворона, сидевшего на спинке скамейки.
— Это Дэберхем. Цолери, его хозяин, чувствует, когда сюда кто-то проникает и сообщает нам. Мы отыскиваем вас и отправляем обратно.
Баньши скептически посмотрела на ворона.
— Что-то не скоро его хозяин меня обнаружил!
— Цолери может почуять другое существо лишь тогда, когда оно хоть на мгновение обретет прежний облик, — пояснил Ява. — Те, кто сюда попадает, выглядят, как люди. Но все они тяготятся человеческим обличьем, каждому хочется хоть не надолго снова стать самим собой.
Глаза Мэргрид сузились.
— Существо?! Ты уже во второй раз называешь меня так! Запомни: я тебе не существо. Я — дух злой умершей эльфийки! Она была довольно знатной особой и красавицей, как все эльфийки. Разумеется, когда я стала духом, я унаследовала ее красоту. Понял?
Ява кивнул.
Мэргрид окинула птицу пренебрежительным взглядом.
— Моя эльфийка всегда посылала с письмами феникса. Ворон — это для простолюдинов или для магов-бедняков, которые не могут наскрести денег на приличную посыльную птицу!
Дэберхем склонил голову набок и уставился на Мэргрид так, словно не верил своим ушам.
— Когда я была жива и так прекрасна, что мужчины развязывали из-за меня войны…
— Войны?
— Ну, почти, — небрежно сказала Мэргрид, засовывая жвачку в рот. — Мне присылали щедрые дары и заваливали любовными письмами. Но если бы какой-нибудь воздыхатель прислал мне послание с вороном, то тут же получил бы от ворот поворот. Бедняки меня не интересовали. Моя красота требовала достойного финансового обрамления!
Мэргрид вытащила из кармана дешевое круглое зеркальце, посмотрела на собственное отражение и поморщилась.
— Все-таки, досадно, что ваш маг… как там его имя… так бестолков, что не может сделать так, чтоб я выглядела, как прежде! Существовать с подобной внешностью, все равно что ходить в лохмотьях — никто на тебя и внимания не обратит.
Дэберехем сорвался со спинки скамейки и, шумно хлопая крыльями, взмыл в небо.
Ява проводил птицу завистливым взглядом.
— Может быть, все-таки поедем в агентство?
Мэргрид спрятала зеркальце в карман.
— Нет!
— Но почему?!
Терпение баньши лопнуло.
— Приказываю тебе понять, что я — дух! А духи и привидения не могут показываться на улице среди бела дня. Сейчас же, в этом отвратительном облике простолюдинки я, по крайней мере, могу пройтись под солнцем. Когда же я в последний раз видела солнце? — она задумалась. — Не помню. Кто знает, когда я увижу его еще раз?
Мэргрид решительно двинулась по дорожке.
— Ты можешь развлекать меня приятным разговором. Рассказывай что-нибудь интересное.
— Что же? — обреченным тоном спросил Ява.
— Кто вы такие? Почему ворон приносит известия именно вам?
— Долгая история, — проговорил Ява. — Слышала что-нибудь про Соранг?
Она кивнула.
— Конечно. Волшебный ветер, который прилетает раз в сто лет и непременно в самую короткую летнюю ночь. Говорят, если знать особое заклинание и оказаться на морском берегу в нужное время, то можно поймать Соранг. Тогда он исполнит любое твое желание — правда, всего одно. Но горе тому, кто…
Внезапно Мэгрид остановилась, как вкопанная.
— Желания, точно! Как я сразу не догадалась!
Она уставилась на собеседника.
— Как только я увидела вас, сразу почувствовала: что-то тут не то! Значит, вы… ты?! И заклинатель — тоже?! Так я и знала!
Мэргрид захохотала так громко, что шедший впереди старичок с авоськой оглянулся и перешел на другую сторону аллеи.
— Ну и дураки же вы, что связались с волшебным ветром!
Настроение у баньши улучшилось. Она смерила Яву взглядом с головы до ног:
— И что попросили? Погоди, погоди, не говори. Я угадаю сама!
Мэргрид остановилась возле ажурной кованой решетки сквера. По вечерам в сквере собиралась молодежь и гремела дискотека, но по утрам царила настоящая идиллия: прогуливались по дорожкам мамаши с колясками, бабушки выгуливали внучат, а в большой песочнице два карапуза, под присмотром молодого отца, лепили куличики.
— Денег? Славы? Красоты? Бессмертия? — вслух перечисляла баньши, сосредоточенно сдвинув брови.
Она покачала головой и пошла дальше, Ява двинулся следом.
— Красота тебе не нужна, значит, ты пожелал чего-то другого. Ты богат? — деловито осведомилась Мэргрид.
— Не очень. Финансово обрамить твою красоту не получится.
— Жаль. Знаменит?
— В определенных кругах, — скромно ответил Ява.
— Наверное, в женских? Хвастун, как все мужчины, — пренебрежительно бросила Мэргрид. — Стало быть, славы и богатства у тебя нет? В другое время я на тебя и не взглянула бы!
Она покосилась на Яву.
— Значит, ты не богат, не знаменит, не…. Что же остается?
Погрузившись в раздумья, баньши дошла до пестро раскрашенного павильончика, где торговали мороженым, свернула на боковую аллею и внезапно остановилась, как вкопанная.
— Сколько тебе лет? — прищурившись, спросила Мэргрид.
Ява усмехнулся.
— Смотря что считать годами… ну, скажем, двадцать восемь.
— И как долго тебе двадцать восемь?
Он промолчал.
— Так я и знала! — торжествующе воскликнула баньши. — Бессмертие! Вот что вы попросили у Соранга!
Она направилась к скамейке, что стояла неподалеку от детской песочницы.
— Все-таки, что ни говори, я не только очень красива, но еще и черезвычайно умна. Сразу догадалась! А вот вы, поймавшие Соранг, тупее гоблинов! И ты, и ваш заклинатель, и… а здесь есть еще кто-то, отмеченный волшебным ветром?
Ява кивнул.
— Шайка бессмертных, вот вы кто! — обличающим тоном объявила баньши. — Недостойная ни жалости, ни снисхождения. Попросили у Соранга вечной жизни? Так вам и надо!
Мэргрид уселась на скамейку и обвела сквер веселым взглядом.
— Наверное, радовались, получив дорогой подарок?
— Слишком дорогой, — неохотно ответил Ява. — Надо было сначала посмотреть, какая цифра стоит на ценнике «Бессмертие».
— Что-то ты не очень-то рад, — вкрадчивым голосом продолжала баньши. — Уже надоело жить вечно?
Ява сел на скамью и откинулся на жесткую высокую спинку.
— Не особенно. Мы стали бессмертными не так давно.
