Ньялсага потер подбородок и рассеянно посмотрел в окно. Дэберхем, сидя на ящике с цветами, терпеливо ждал.
— А вот про рыжего Мунго ничего нет, — с сожалением проговорил Кемен, перебирал листы, густо испещренные строчками. — Скорее всего, оборотень появился в Своре совсем недавно.
— Лис-людоед, — задумчиво пробормотал Ньялсага. — Да еще и проклятый! Интересно, за что его…
Кемен собрал документы и аккуратно уложил в папку.
— Тебе доводилось встречаться с такими, как Гинзога?
Ньялсага пожал плечами.
— С такими, как она — нет.
— Значит, толку от тебя немного, — подытожил Кемен. — Так я и думал.
— Но я знаю вот что: ведьмы, подобные Гинзоге, вовсе не бессмертны, — сказал Ньялсага, пропустив очередную колкость мимо ушей. — Даже мертвую ведьму можно убить… каким-нибудь способом.
— Каким, например? — скептически поинтересовался Кемен.
— Во-первых, проклятие. Когда-нибудь оно ее уничтожит, вот только когда конкретно — неизвестно.
— Ясно, — хмыкнул потомок Хэрвелла. — Способ хороший, только нам не подходит: ждать некогда. Что во-вторых?
— Во-вторых, можно вырезать и сжечь ее сердце.
— Еще лучше, — Кемен стал просматривая записи Хэрвелла. — Как бы только убедить ее не дергаться, когда сердце вырезать будем?
Он отодвинул папку, откинулся на спинку стула и взглянул на Ньялсагу в упор.
— Твои байки про вырезанное сердце лучше сразу же забыть. Но у меня есть кое-что получше. Вот, глянь!
Кемен перебросил Ньялсаге потрепанный лист бумаги.
— Прочитай про арбалет. Там всего пара строчек — но это уже кое-что!
Ньялсага поспешно углубился в чтение. Пробежав глазами несколько коротких строчек, он поднял глаза.
— Это все?
— Все, — с досадой отозвался Кемен. — Видимо, было больше: последняя строка обрывается на полуслове, но тот документ, где рассказывается об арбалете, пропал. Скорее всего, сгорел.
— Негусто. Тут сказано всего лишь, что арбалет, что висит у нее на поясе — особенный, с его помощью можно убить того, кто уже мертв. И все.
— А что тебе еще надо? Это оружие против Гинзоги и ее Своры! Надо во что бы то ни стало заполучить его и…
Ньялсага тоже откинулся на спинку кресла. Девушка-провидец, заметив взгляд постоянного посетителя, улыбнулась и кивнула на кофейник, что стоял на стойке. Ньялсага отрицательно помотал головой — кофе за это утро он выпил уже столько, что на неделю хватит.
— А ты не подумал, — медленно начал он, выбирая слова. — Почему Гинзога открыто носит арбалет, по сути — свою смерть? Почему не прячет, ведь о нем наверняка знал не только твой предок?
— И почему? — по-прежнему скептически спросил Кемен.
— Потому арбалет надежно защищен. Я уверен, что на нем заклятье необыкновенной силы. Любой, прикоснувшийся к оружию, кроме самой ведьмы, разумеется, будет тут же уничтожен на месте… превратится в горстку пепла, например. Бывали такие случаи!
— А твоя магия для чего? — процедил Кемен. — Ты же заклинатель! Ты хоть что-то умеешь или только фокусы на ярмарках показываешь? Вот и сделай что-нибудь!
Он перегнулся через стол и в упор взглянул на Ньялсагу.
— Разберись с этим заклятьем. Арбалет — наша единственная надежда.
Ньялсага кивнул.
— Попытаюсь. Мне надо на него посмотреть.
— Ты что, не видел его вчера?
— По-другому посмотреть, — пояснил Ньялсага. — Определить, какими именно заклинаниями он защищен. Подумать, смогу ли я их взломать или снять хотя бы на минуту!
— А если не сможешь?
— Посмотрим, — уклончиво ответил Ньялсага. — Возможно, Гинзогу можно убить как-то иначе… должно быть еще что-то!
Он рассеянно передвинул по столу чашку.
— Арбалет… надо бы узнать о нем побольше: кто его сделал, как он попал к ведьме. У подобных вещей обычно бывает своя история.
— Тут я тебе не помощник, — нехотя признался Кемен. — Больше у меня никаких сведений нет.
— Попробую сам отыскать что-нибудь.
— Уж попробуй, — пробурчал Кемен. — А не сможешь — значит, твоя магия ничего не стоит. Или ты можешь только заблудившихся лепреконов да гоблинов отыскивать? Так это и без колдовства сделать можно!
Он махнул рукой официантке и белокурая девушка тотчас направилась к его столу с подносом в руках.
— В записях Хэрвелла объясняется для чего Гинзоге Свора проклятых? — спросил Ньялсага.
Говорить при посторонних Кемен не желал, а официантка, как нарочно, не торопилась: налила ему чая, убрала пустые чашки, смятые пакетики из-под сахара, завела ничего не значащий разговор с постоянным посетителем
Кемен нетерпеливо дожидался, когда девушка отойдет.
— Странно, что погода испортилась. Прогноз обещал солнце и жару, а посмотрите, какие тучи! Того гляди, дождь польет.
— Да, удивительно, — вежливо соглашался Ньялсага.
Наконец, Кемен, видя, что уборка затянулась, не выдержал.
— Вам не пора налить кофе кому-нибудь еще?
Когда девушка, обиженно поджав губы, отошла, Ньялсага покачал головой.
— Если она тебя проклянет, тебе конец.
Кемен недоверчиво хмыкнул.
— Что, можно вот так запросто?
Ньлсага усмехнулся
— Конечно, нет, но судьбу лучше не испытывать. Для того, чтобы проклясть кого-то, недостаточно просто пожелать ему зла. Человек может послать настоящее проклятие только в минуту сильнейшего душевного потрясения, когда его собственная жизнь рушится. Или это должен сделать специально обученный маг.
Кемен выслушал и указал за окно.
— Это Гинзога?
— Что?
— Чертова ведьма изменила погоду?
— Похоже на то. Ни Гинзога, ни вампир Трефалонус, ни Харгал, не могут находиться под прямыми солнечными лучами, — Ньялсага тоже взглянул на темные тучи, затянувшие небо. — А когда солнца нет, Свора даже днем может разгуливать по городу без опаски. Правда, как я уже понял, Гинзога очень осторожна. Она попала в изменившийся мир, поэтому, думаю, воздержится от прогулок, пока не изучит его получше.
Ньялсага вздохнул:
— Ладно… так для чего Гинзоге Свора?
— Для войны с папашей, — ответил Кемен. — Сведений в бумагах Хэрвелла немного. Отец Гинзоги — демон, настоящее исчадье ада, могущественен и силен, понятное дело, дочке он пока что не по зубам.
