— Ты говоришь так, как будто уже все решено, — заметил Ньялсага.
Медленно, очень медленно, он договорил последнюю строку заклинания и затаил дыхание, глядя на маленький арбалет, висевший на поясе у ведьмы.
— Конечно, решено, медовый ты наш, — мягким голосом вступил в разговор дядюшка Фю. — Чародеи-то как обрадуются, вас увидев! Враз проклятье с хозяйки снимут! Ну, а там, хе-хе, может, и о нас она не забудет! Может, и за нас похлопочет перед магами-то! Нас ведь тоже прокляли!
Некромант бросил в сторону Гинзоги заискивающий взгляд.
— Верными-то слугами разбрасываться не след, — не дождавшись ответа, снова забормотал дядюшка Фю. — Они нынче на вес золота, верные-то слуги, правильно я говорю, друг?
Трефалониус солидно кивнул.
Гинзога сделала ему знак, и некромант умолк, в волнении хрустнув пальцами.
— Смертельное проклятие разрушат, это всего лишь вопрос времени, — сказала она. — А пока поговорим о твоем будущем, заклинатель, — ведьма улыбнулась. — Хотя чародеи жаждут заполучить бессмертных, больше всего их интересуешь ты. Догадываешься, почему?
Ньялсага пожал плечами. Он напряженно ждал, когда магия заклятья позволит ему увидеть, каким образом защищен арбалет Гинзоги.
— Пожалуй, я не отдам тебя Ордену… во всяком случае — не сразу.
— Хочешь придержать товар, чтоб потом продать подороже?
Гинзога медленно наклонила голову.
— Конечно. Цена за тебя будет очень высокой…
Охранные заклинания, опутывавшие арбалет, внезапно вспыхнули ослепительно-белым светом, невидимым для других.
Ньялсага взглянул на заклятья, похожие на раскаленную добела проволоку, обвивающую оружие — и сердце его упало.
Дядюшка Фю, все это время неотрывно смотревший на заклинателя пристальным цепким взглядом, добродушно усмехнулся.
— Но могу позволить тебе остаться в этом мире… пока что.
Ньялсага с трудом оторвал глаза от арбалета и уставился на Гинзогу. Невидимые охранные заклятья сияли так ярко, что перед глазами у него все еще плавали огненные пятна.
— Остаться?
— Будешь жить, как и раньше. В полной безопасности, — подчеркнула она. — Я никому не скажу, где ты.
— Боишься, что если я буду в Своре, чародеи попробуют силой отбить у тебя дорогой товар?
В глазах Гинзоги мелькнула досада.
— И что я должен буду делать, пока Орден будет высасывать жизнь из моих друзей?
Она небрежно пожала плечами.
— Забудь про них, мы говорим о тебе. Живи здесь, наслаждайся вечностью. Разумеется, ты должен будешь платить мне за право жить. Например, искать новобранцев для Своры… немного, десять- пятнадцать человек каждый год. Кто-нибудь из моей свиты — Трефалониус или Фюзорис — будет забирать их.
— Капля в море, голубь мой, капля в море! — убедительно заговорил дядюшка Фю, поглядывая на Гинзогу. — Народу-то кругом сколько! Не убудет!
Гинзога взглянула на Ньялсагу.
— Как тебе мои условия, заклинатель? Согласен?
Дядюшка Фю молитвенно сложил ладони.
— Конечно, согласен, медовые мои, сахарные! Я уж и по глазам его вижу, что согласен! Трефалониус, друг любезный, приготовь особый контракт!
— Будь проклят тот день, когда я в первый раз подумал о Соранге, — пробормотал Ньялсага, поднялся и вышел из комнаты.
…Закончив разговор с Бахрамом, Ява убрал в карман телефон и огляделся. Сквозь толпу пробиралась Алина, следом шел Лютер. У барной стойки Алину остановил импозантный хорошо одетый мужчина.
— Девушка, — укоризненно проговорил он, протягивая бокал. — Я весь вечер пытаюсь с вами познакомиться. Имейте в виду, я с серьезными намерениями! Я, видите ли, очень известный псхотерапевт, — веско добавил он. — У вас есть личные проблемы? У хорошеньких женщин всегда столько проблем! Могу помочь, как профессионал. Давайте где-нибудь посидим, поговорим по душам. А лучше поедем куда-нибудь и поищем местечко поспокойней. Вы расскажете мне о…
— Вали отсюда, психотерапевт, — коротко ответила она, даже не взглянув на него.
— Как насчет прогулки на яхте?
Алина впилась в человека взглядом.
— У тебя своя яхта?
— Да, — мужчина самодовольно улыбнулся.
— Отлично! — сказала на это Алина-барракуда. — Тогда поднимай якоря — и вали!
Она отодвинула его в сторону и пошла дальше.
— Чем удивить захотел, — сердито ворчала Алина, прокладывая путь через толпу. — Яхта… я, между прочим, была единственной наследницей судоходной компании, пять торговых кораблей, это о чем-нибудь да говорит! А он — яхта… эка невидаль! На такой посудине только гномам плавать!
Незадачливый ухажер попытался двинуться следом за ней, но Лютер молча взял его двумя пальцами за шиворот и отодвинул в сторону. Спорить с «Бриммским василиском» «психотерапевт» не отважился.
Не успели они перекинуться парой слов, как появился и Ньялсага. Ява хотел было поинтересоваться, узнал ли он что-то новое про арбалет, но только глянул на выражение лица приятеля — и промолчал.
— Завтра рано утром соберемся все в «Белом слоне», — сказал Ньялсага. — Мы и Кемен со своими.
— Почему завтра? — спросила Алина. — Почему не сейчас?
— Основную книгу заклинаний полистать надо.
— Ну, полистай, а мы подождем. За час-другой управишься? Времени-то мало осталось. Кстати, ты арбалет видел? И что?
— Алина, отстань, а? — с досадой бросил Ньялсага. — «Час-другой»… на арбалете такие заклятья, что Гильдии заклинателей на месяц работы хватит, а ты хочешь, чтоб я за час управился?
Это расслышал Кемен, подошедший вместе с Марком.
— Что с арбалетом? — отрывисто спросил потомок Хэрвелла.
— Ничего хорошего. На месте Гинзоги я бы за него не волновался.
— Заклятья снять получится?
Ньялсага тяжело вздохнул.
— Обещать не могу. Пороюсь в книгах, может, что и найду… встречаемся завтра в шесть, в «Белом слоне».
— Военный совет? — уточнил Ява, оглядываясь по сторонам: он так и не обнаружил Мунго-лиса.
— Ты рыжего видел? — спросил он Марка.
— Нет. Дядюшку Фю видел и Гинзогу. А вот где Трефалонус?
Дядюшка Фю, меж тем, закончив беседу с химерой, поднялся со стульчика. Никто и глазом моргнуть не успел, как некромант каким-то волшебным образом оказался рядом с ними.
— Беседуете? — сахарным голосом осведомился он. — Хорошо. Я же — ни-ни! — он выставил вперед ладошки. — В разговор ваш вмешиваться не стану! Я, голуби мои, в чужие дела не лезу, ибо скромен и нелюбопытен! Лучше предамся приятному отдохновению в редкие часы досуга!
Он приятно улыбнулся Лютеру.
— А вот Трефалонус, яхонтовые мои, все трудится, все хлопочет! — некромант сокрушенно покачал головой.
— Деятельнейшая натура, скажу я вам! Себя не щадит! Весь-то он в хлопотах, весь в заботах. А! Да
