решимость.
Глаза ведьмы расширились от удивления: Кемен держал у горла заклинателя сверкающее, отточенное, как бритва, лезвие. Рука его была крепкой, глаза смотрели твердо.
Трефалониус сделал маленький, почти незаметный шажок вперед.
— Назад! — тут же скомандовал Кемен.
Вампир, поколебавшись, отступил.
— Видишь ли, Гинзога, — самым спокойным голосом начал заклинатель, чувствуя, как холодит кожу сталь. — Времени, отпущенного тобой, у нас было немного, но мы его потратили с пользой. Думали, размышляли, чем бы тебя удивить?
— И что придумали? — сквозь зубы прошипела Гинзога. Ее рука поползла к арбалету и мертвой хваткой сжала рукоять.
Ньялсага в упор взглянул в голубые глаза ведьмы. Выглядела Гинзога молодо… наверное, такой она и была при жизни, до того дня, когда матери убитых ею детей отправили ведьму на костер, вот только глаза… глаза мертвой ведьмы были пустыми и безжизненными.
— Хотим предложить сделку. Ты ведь любишь заключать сделки, Гинзога?
— Время сделок прошло! — ведьма в ярости выплюнула эти слова. — Ты слышал бой часов? Еще минута — и вы все будете принадлежать мне, а ты, — она пригвоздила Ньялсагу взглядом. — Очень окажешься во власти чародеев Ордена, и твою жизнь будут вытягивать по капле! И это будет длиться целую вечность!
Ньялсга вздохнул с деланным сожалением.
— А ты станешь свободной от проклятия, так? Нет, ведьма, не радуйся раньше времени. Не будет у тебя заклинателя. Не получишь ты того, кто способен вызвать Соранг, а значит, не будет и главного козыря в торге с Орденом! Придется тебе выслушать меня и… — Ньялсага мельком взглянул на потрясенные лица друзей. — Согласиться на сделку. Иначе…
— Я не соглашусь! — прошипела Гинзога.
— Согласишься, куда ты денешься. А если нет, потомок Хэрвелла снесет мне голову раньше, чем ты успеешь открыть рот. Гинзога! — предостерегающе воскликнул он, заметив, что пальцы ведьмы осторожно складываются в магический знак. — Я бы на твоем месте не шевелился: у него отличная реакция. Ты ведь не хочешь увидеть меня без головы? Помни: мертвым я не представляю для тебя никакого интереса: мои магические способности исчезнут!
— Ты все это задумал, — голосом, дрожащим от негодования, начала Алина. — А нам ничего не сказал? Почему?!
— Вы бы не одобрили, — честно признался Ньялсага, не сводя глаз с ведьмы.
— Святые ежики, да уж конечно! — возмущенно воскликнул Бахрам.
Глаза Гинзоги метали молнии.
— Говори, что за сделка? — приказала она.
Ньялсага перевел дух, хотя расслабляться было еще рано. Он мельком взглянул на Кемена: тот зорко следил за каждым движением ведьмы.
— Взаимовыгодная. Если коротко: предлагаю мою жизнь в обмен на жизни других и фарфоровый медальон впридачу.
— Что?! — одновременно воскликнули Ява и Алина.
Гинзога коснулась украшения.
— Медальон? Как ты узнал о нем? Как догадался, что это такое?
— Узнал. И еще одно условие: ты уберешься отсюда, никому не причинив вреда. Это вкратце, детали обговорим позже. Согласна?
Гинзога стиснута в кулаке медальон.
— Нет, проклятый заклинатель! Хочешь обмануть меня, как когда-то Хэрвелл?! Сделка невыгодна!
— Как сказать, — философски проговорил Ньялсага, стараясь не двигаться: Кемен прижал лезвие слишком сильно и заклинатель всерьез опасался, что еще немного — и тот зарежет его, не дожидаясь развития событий.
— Ты получишь того, за кем много лет охотится Сумеречный Орден! Когда ты преподнесешь им такой подарок, разве они не захотят отблагодарить тебя? Разве откажутся снять проклятие? Для них это сущая безделица, а для тебя — вопрос жизни и смерти. Жизни и смерти, Гинзога, — он постарался вложить в свой голос побольше издевки. — Не правда ли, забавно звучит, если речь идет о том, кто давно уже мертв?
Он с удовольствием посмотрел на исказившееся от ярости лицо ведьмы и продолжил:
— Ладно, не хочешь, как хочешь. Тогда можешь полюбоваться, как потомок Хэрвелла прикончит меня на твоих глазах. Будет что вспомнить, когда смертельное проклятие настигнет тебя!
Гинзога топнула ногой.
— Лжешь, заклинатель! Твой друг не сделает этого!
— Он мне не друг, — ответил Ньялсага, снова мельком взглянув на Кемена: тот был бледен, но спокоен. — Потому-то и держит сейчас нож у моего горла. Друзья вряд ли смогут убить меня, но потомок Хэрвелла сможет!
— И чего ты добьешься? — выкрикнула Гинзога. — У меня останутся бессмертные!
Она сделала шаг вперед, Ньялсага тут же почувствовал, как что-то теплое поползло по шее. Кровь. Слова у Кемена не расходились с делом.
— Назад, ведьма! — приказал Кемен.
Трефалониус громко проглотил слюну. Глаза его внезапно сделались пустыми и угольно-черными, как недавно, в «Химере».
— Если ты его убьешь… — ведьма сжала кулаки. — Я сделаю так, что ты пожалеешь о том, что на свет родился!
— Ты и так это сделаешь, — ответил Кемен.
Струйка крови поползла за воротник, Ньялсага поморщился.
— Лучше не зли его, Гинзога. Я заставил его поклясться, что он убьет меня, если ты не согласишься на сделку. Не сомневайся: он это сделает. Ты хорошо знала самого Хэрвелла, чтобы понять, что его потомок точно такой же — упертый категоричный фанатик. У него аура цвета огня, если тебе это о чем-то говорит.
Гинзога поспешно шагнула назад.
— Аура? — переспросил Кемен.
— Я их вижу, — пояснил Ньялсага. — Цвет ауры многое может сказать о характере человеке, о его будущем. Ну, и еще кое-что по мелочам.
— Сказки все это, — пробурчал «Бриммский василиск».
— Твоя аура синяя, если тебе интересно, — сообщил заклинатель.
— И что это значит?
— Поиск.
— И чего я ищу? — скептически поинтересовался Лютер.
— Не чего, а кого, — пояснил Ньялсага. — Себя.
В ответ Лютер пробормотал что-то неразборчивое.
— Не хочешь, не верь, дело твое, — Ньялсага снова перевел взгляд на ведьму.
— Продолжим светскую беседу, Гинзога. Гм… значит, говоришь, у тебя останутся бессмертные?
Он мельком глянул на друзей.
— Останутся… но Ордену гораздо важней я. Им нужен Соранг, а кроме меня никто не знает, как его вызвать! И, Гинзога, — в голосе Ньялсаги появилась вкрадчивость. — Что будет, если те-кто-в-сумерках узнают, что заклинатель, тот самый, который умел призывать волшебный ветер, погиб по твоей вине? Думаешь, они простят тебе мою смерть? Нет! Они отомстят тебе и отомстят жестоко. Например, добавят кое-что к твоему проклятью. Они могут, ты знаешь!
Гинзога с досадой прикусила губу.
Целую вечность мертвая ведьма хранила зловещее молчание, потом устремила ледяной взгляд на Кемена.
