подозревали в том, что они создали тильбери. Случай расследовали, выяснилось, что это неправда, но мать и дочь едва избежали казни.
Они продолжали ходить по музею, разглядывая экспонаты. Тора остановилась у деревянного столба, к которому привязывали приговоренного к сожжению. Столб возвышался в центре зала, окруженный связками соломы. Торгримюр с упоением рассказывал, что все подозреваемые в колдовстве, двадцать один человек, сгорели заживо. Трое попытались выбраться из смертельного пламени вместе с прогоревшим столбом, но их загнали обратно. Экскурсовод добавил, что первая казнь состоялась в 1625 году, но настоящая охота на ведьм началась, когда троих колдунов сожгли в Трьекиллисвике, в северной части Западных фьордов, в 1654-м. Тора подумала, что на самом деле это случилось не так уж и давно.
Затем их повели на второй этаж. Они прошли мимо таблички, указывающей, что фотографировать запрещено, которую Тора видела на одном из снимков Гаральда. Торгримюр указал на изображение генеалогического древа, доказывающего, что все наиболее известные охотники на ведьм находились в родстве между собой. Он подробно рассказал, как в семнадцатом веке члены правящего класса насаждали своих отпрысков в магистраты и суды. Тора понимающе кивала, а Маттиасу это было неинтересно. Он нагнулся над витриной с копиями колдовских книги манускриптов. Тора и Торгримюр подошли к нему.
— Удивительно, что книги вообще сохранились, — сказал Торгримюр, указывая на витрину.
— Вы имеете в виду, что они такие старые? — спросила Тора, наклоняясь поближе к экспонатам.
— Ну и поэтому тоже, но в основном из-за того, что владение ими каралось смертной казнью. Здесь у нас рукописные копии более древних манускриптов, которые, вероятно, были утрачены или повреждены, так что эти книги не все шестнадцатого и семнадцатого веков.
Тора выпрямилась.
— А у вас есть полный перечень всех магических символов?
— Нет, к сожалению. Никто пока что не взялся за столь огромный труд. — Обведя рукой стенды, Торгримюр сказал: — Все представленные здесь символы — всего с нескольких страниц рукописей и старинных книг. Это капля в руническом море. Так что можете себе представить, сколько их всего.
Тора кивнула. Какая досада! А было бы замечательно: им показывают список, а они находят в нем нужный символ. Она прошла вдоль стендов, разглядывая выставленные там страницы манускриптов.
Вдруг Маттиас, близко склонившийся к одной из витрин, резко разогнулся.
— А это что за знак? — с волнением произнес он, постучав пальцем по стеклу.
— Какой? — Торгримюр взглянул на документ.
— Вот этот! — Маттиас ткнул в витрину.
Тора пригляделась, куда показывает Маттиас, и сообразила, какой именно символ его взволновал, — просто потому, что знак был одним из немногих, которые она узнавала: тот самый, вырезанный на теле Гаральда.
— Чтоб мне провалиться… — пробормотала она.
— Этот? В конце страницы? — спросил Торгримюр.
— Нет, — ответил Маттиас. — Вот этот, на полях. Что он обозначает?
— Ну, не знаю, — ответил Торгримюр. — Не могу сказать. Видите, он не имеет отношения к тексту. Иногда владельцы книг сами рисовали на полях знаки. Здесь как раз такой случай. В нем нет ничего необычного, такие символы встречаются во многих трудах, не только в посвященных исландской магии.
— А из какой он книги? — спросила Тора, пробегая глазами сопроводительный текст.
— Из манускрипта семнадцатого века, принадлежащего Королевскому архиву древностей в Стокгольме. Рукопись известна под названием «Исландская книга колдовства». Автор, естественно, анонимный. В ней собрано пятьдесят различных заговоров, большинство из которых безобидны и направлены на личную выгоду или защиту. — Он взглянул на текст, который только что читала Тора. — Хотя встречаются и заговоры, приносящие несчастье, — например, есть один, чтобы умертвить объект заклинания. Один из двух любовных заговоров — тоже довольно жестокий. — Торгримюр отвлекся от витрины. — Кстати, забавное совпадение: ваш приятель Гаральд тоже заинтересовался именно этой частью выставки — старинными книгами и рукописями.
— Спрашивал ли он вас об этом символе? — задал вопрос Маттиас.
— Нет, насколько я помню, — ответил Торгримюр. — Я не особый специалист по рунической магии, поэтому не слишком ему помог, но я направил его к Паудлю, это наш директор, которого я сейчас подменяю. Вот он об этом знает много.
— А как с ним связаться? — возбужденно спросил Маттиас.
— Это сложно — он сейчас за границей.
— И что? Ему же можно позвонить или послать е-мейл? — Тора была взволнована не меньше. — Нам крайне важно выяснить, что этот символ обозначает.
— Ну, у меня где-то есть его телефон… — Торгримюр в отличие от них говорил спокойно. — Полагаю, будет лучше, если сначала я сам ему позвоню и все изложу. А уже потом он с вами свяжется.
Они спустились вниз, Торгримюр зашел за прилавок, достал записную книжку и полистал. Потом взял телефон и набрал номер так, чтобы посетители его не увидели. Через какое-то время он соединился, но на той стороне оказался автоответчик.
— Извините. Не отвечает. Он наверняка мне перезвонит, как только увидит, что я пытался с ним связаться, — может быть, вечером, а может, завтра или послезавтра.
Не пытаясь скрыть разочарование, Тора и Маттиас протянули свои визитные карточки. Тора напомнила ему про Гаральда.
— Объяснил ли он, зачем сюда приехал? Интересовало ли его что-то помимо книг и рукописей?
— Нет, в основном они, — сказал Торгримюр. — Однако, помнится, он хотел купить нашу жертвенную чашу, хотя трудно было понять, серьезно это или нет.
— Что за жертвенная чаша? — спросил Маттиас.
— Пойдемте, покажу.
Они прошли за ним в маленькое помещение, где в центральной витрине красовалась каменная чаша.
— Ее использовали во время жертвоприношений. Она была найдена поблизости, и криминалисты подтвердили, что на ней остались следы крови. Многовековой давности, как оказалось.
— Ну и глыбища! — воскликнула Тора. — Чем их не устраивала деревянная?
Чаша весила по меньшей мере несколько килограммов и была выдолблена из цельного камня.
— Она что, продается? — спросил Маттиас.
— Конечно, нет. Это единственный подлинный экспонат в нашем музее, и, кроме того, я не вправе что-то здесь продавать.
Тора разглядывала чашу. Для чего она понадобилась Гаральду? В ходе этого расследования обнаруживалось много такого, что раньше казалось невероятным.
— А это та самая чаша?
— То есть? — удивленно спросил Торгримюр.
— Ну, просто я размышляю, а мог ли директор поймать Гаральда на слове, продать ему каменную чашу, заказать другую и поставить сюда?
Торгримюр улыбнулся.
— Чаша та же, что была здесь всегда. Голову даю на отсечение. — Музейщик повернулся и вышел из зала. Тора и Маттиас последовали за ним по пятам. — Да и ваш приятель упомянул об этом мимоходом.
— А что еще? Он еще о чем-то спрашивал? — доискивалась Тора.
— Как я говорил, он в основном интересовался старыми книгами по колдовству и страницами из манускриптов, — повторился Торгримюр. — Да, и еще он спрашивал меня о книге «Молот ведьм»: известно ли мне что-нибудь о раннем варианте этой книги, может ли он находиться в Исландии и все в таком роде. Я удивился и сказал ему, что ни о чем подобном не слышал. Ой, может быть, вы даже не знаете, о какой книге речь?
— Знаем, не беспокойтесь, — ответил за обоих Маттиас.
— Я спросил, на чем основывается его предположение, и он ответил, что некоторые старые письма
