Крис Симмс
Сдирающий кожу
Я не та, что прежде, да-да,
Мой мир стал иным.
Глава 1
Джон Спайсер окинул взглядом свой бывший тренажерный зал и вздохнул. На оштукатуренных стенах в тех местах, где он тер их наждачной бумагой, до сих пор виднелись следы. По полу от плинтуса до плинтуса тянулись полосы пленки, укрывавшей ковер. Кофеварка в углу походила на жертву неумелого брадобрея — вся облеплена высохшими клочками обоев.
Он принялся разделять на листы местную газету недельной давности, чтобы укрыть стоявший посредине комнаты столик. И тут его взгляд неожиданно выхватил заголовок на первой полосе: «Новая жертва Мясника из Бельвью».
Джон поспешно пролистнул страницу, но было поздно. Ужасные подробности дела обрушились на него там, где он совсем не ждал, — в детской.
Убитая, Кэрол Миллер, работала акушеркой в больнице «Степпинг-Хилл». Крупная, красивая, с округлыми формами и волевым лицом. Как сказал бы его отец, выросший в Ланкашире, «отличный племенной материал». В определенном смысле так и было. Ребенок, которого она родила год назад, появился на свет здоровым и крепким. Только что на глазах Джона малыш одним духом, без передышки опустошил бутылочку с молоком. К счастью, он пока не понимал, отчего по щекам у бабушки, держащей его на руках, струятся слезы. Джон благодарил Бога, что из мэрии прислали семейного консультанта — у него бы ни за что не хватило духа сказать пожилой женщине, что ее единственная дочь погибла. Консультант произносила бессмысленные слова соболезнования, стараясь, чтобы голос звучал успокаивающе.
— Что будет с нашим Дейви? — Старушка вздохнула. — Где его отец — никто не знает… А я совсем разваливаюсь. Что будет с ребенком, когда меня не станет?
Морщинки собрались у глаз, и женщина снова заплакала. Джон чувствовал на себе ее взгляд, но старательно смотрел на консультанта в надежде, что та найдется с ответом и прервет неловкое молчание. Ну скажи ты хоть что-нибудь, мысленно умолял он, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
Чтобы отогнать воспоминания, Джон швырнул лоток для краски и инструменты на стол, плюхнул рядом банку с краской. Потом, поддев крышку ногтями, начал тянуть изо всех сил, пока боль в пальцах не стала невыносимой. «Твою мать!» — мысленно выругался он, с ненавистью глядя на банку. Осмотревшись в поисках подходящего инструмента, заметил шпатель, валявшийся рядом с кофеваркой. Подсунув уголок шпателя под край крышки, нажал посильнее… Крышка отскочила, и лезвие пропахало ему ладонь. Боль пронзила руку. Джон едва сдержался, чтобы не воткнуть шпатель в бок банки.
Надо собраться, сказал он себе, приступая к осмотру большого пальца. Красная полоса на костяшке сливалась со старым шрамом (во время матча по регби ему наступили на руку бутсой с острыми шипами). Джон облизал костяшку и легонько подул на влажную кожу. Чувство прохлады притупило боль, и стало легче. При виде багряно-красного содержимого банки он нахмурился, затем зачерпнул пластмассовой ложкой немного вязкой жидкости и плюхнул ее в лоток.
И тут же перед глазами встала картина: патологоанатом перекладывает печень Кэрол Миллер в кювету из нержавеющей стали. Когда тот отошел к весам, Джону ничего не оставалось, кроме как рассматривать лежащий на секционном столе труп.
Тело женщины нашли рано утром посредине небольшого парка в Бельвью. На ней были только трусики. Кожа, снятая с верхней части бедер, живота и груди лежала рядом аккуратной стопкой; мускулы, сухожилия, связки и подкожный жир выставлены на всеобщее обозрение. Судмедэксперт, прибывший на место преступления, сразу сделал вывод, что она попала сюда уже мертвой. Подняв руку Кэрол, он указал на примятую траву.
— Крови нет. Если бы ее освежевали здесь, все насквозь промокло бы.
Джон вышел из палатки, растянутой над телом, и осмотрелся. Он стоял в самом центре запущенного футбольного поля. За ночь дождь смыл с тела все улики и уничтожил следы на глинистой земле. Парк примыкал к району жилой застройки. На поле, испещренном рытвинами, то тут, то там виднелись кучки — похоже, собачники выгуливают здесь своих питомцев с утра и до позднего вечера. Вот и сейчас женщина с тигровым стаффордширом зависла рядом с лентой, огораживающей периметр, жадно пытаясь различить, что творится внутри. Упыриха. Джон обошел палатку, стараясь не попадаться ей на глаза. Окинул взглядом дешевые муниципальные дома: для защиты от воров окна первого этажа сделали узкими и длинными, как амбразуры.
За крышами домов высоко в небо уходил церковный шпиль, отчетливо выделявшийся зеленой медью на фоне унылого серого неба. Джон покачал головой: в таком мрачном месте трудно поверить, что в мире есть силы добра. Опустив глаза, он заметил рассыпавшихся по дальнему концу поля чаек. Птицы сидели, нахохлившись, как будто возмущаясь, что он занял их угодья.
Сзади доносился негромкий гул автострады А57. Джон прошел вперед, лавируя между членами следственной бригады, на коленях внимательно осматривающих каждую пядь земли в непосредственной близости от тела. Под забором валялись кучи мусора, принесенного сюда безжалостным ветром. На пригорке расположилась баскетбольная площадка. Из трещин в бетоне топорщились пятна мха. Под ногами хрустело битое стекло. Слева он заметил ворота — пятые по счету. Пока Джон обошел парк, он насчитал еще семь. Итого двенадцать. У убийцы был выбор. Следовало закрыть хотя бы половину входов…
Остановившись под деревом, Джон заметил набухшие почки на голых ветвях у себя над головой и подумал, что скоро в этот забытый Богом угол придет весна и все здесь преобразится. Эта мысль его немного утешила.
Зачем так рисковать и оставлять тело в парке, который видно из множества окон? Может, это сделано специально?
Патологоанатом прав: убийца не мог расправиться с жертвой здесь. И провести чуть ли не хирургическую операцию.
Джон вернулся в палатку.
— В прошлый раз мы так и не решили, обладал ли убийца медицинскими познаниями. Если допустить, что оба преступления — дело рук одного и того же человека, можем ли мы теперь об этом судить?
Патологоанатом уже начал стягивать перчатки.
— Насколько я понимаю, у первой жертвы была снята кожа только на груди и на предплечьях?
Джон молча кивнул.
— А здесь мы видим, что он срезал кожу с горла, груди, живота и верхней части бедер. Это может сделать любой, у кого есть хотя бы минимальные представления о хирургии, даже мясник.
— Неужели? — удивился Джон.
Патологоанатом ухмыльнулся:
— Вам случалось снимать кожу с куриных грудок? Тут нет никакой разницы. Просто это надо делать концом очень тонкого скальпеля, чтобы не задеть нижний слой. Попробуйте, когда будете готовить кассероль.
Джона передернуло от отвращения. За годы работы он не раз присутствовал на вскрытии, однако
