Юрием Петровичем, который, как и обещал, отзвонился прямо по дороге из аэропорта.
– Ну что? – спросил он. – Все еще злишься? Или уже не злишься и от безделья маешься?
– Скорее второе, – улыбнулся Костя и удивился тому, что улыбается сам себе, предвкушая скорую встречу с Юрием Петровичем.
– Это хорошо. Тогда давай завтра в одиннадцать у меня дома.
– Утра?
– Да. Не могу допустить, чтобы ты еще целый день маялся. Я же за тебя ответственность несу.
– Перед кем же это?
– Вот странный вопрос. Перед собой. И перед Россией. В обратном порядке, конечно, все, приезжай, есть о чем поговорить.
Юрий Петрович на следующий день выглядел более озабоченным, чем Костя мог предположить. И этой своей озабоченностью он сразу же поделился.
– Ты знаешь, сколько набирает правящая партия по нынешним опросам? – спросил он у Кости.
– Конечно нет, откуда мне знать.
– Не больше тридцати пяти процентов. А есть регионы, где и до тридцати не дотягивает. Поэтому главный вопрос сейчас у великих наших политиков – совсем оборзеть и под шестьдесят процентов накрутить или народ не дразнить и ограничиться на уровне чуть меньше пятидесяти. Но проблема в том, что с тридцати пяти и до пятидесяти будет уже очень заметно, а чтобы шестьдесят получить, это надо на некоторых участках под сто набирать. И не только в Чечне. Такая вот дилемма. Ты как думаешь?
– Юрий Петрович, не знаю, поверите или нет, но мне без разницы. Это же все не политика и не выборы, это ваши друзья членами меряются – у кого толще, а меня больше реальная жизнь занимает.
– Все еще обижаешься, значит?
– Нет, не обижаюсь. Я огорчаюсь, что все так через жопу делается и даже такой умный и сильный человек, как вы, никаким образом не можете этому помешать. И кончится все это когда-нибудь большой бедой. Вот это меня огорчает.
– Ну да, – без особых эмоций прокомментировал Юрий Петрович, – есть чему огорчаться. Ты вот скажи лучше, ты со своими вновь приобретенными друзьями в регионах как расстался, по-хорошему?
– Да пока никак, – пожал плечами Костя, – не знаю, что им говорить, что писать, да и вы же сами говорили…
– Говорил, говорил, – поморщился Юрий Петрович, – да с того времени, как говорил, уже больше недели прошло, а в нашей бурной жизни, брат, неделя – это до хрена времени…
– Чего-то я не вижу, чтобы жизнь была бурная, по мне так тишина полная, тандем в свою дудку играет по очереди, скоро как про Брежнева анекдоты начнут рассказывать. Где она бурная-то?
– Под крышкой, – спокойно ответил Юрий Петрович, – под крышкой котла, куда ты по известным причинам не можешь заглянуть. А после выборов может и наружу выплеснуться.
– Да ладно, вы это серьезно? – недоверчиво спросил Костя. – Кто выплеснется? Триста человек, которые с Лимоновым на Триумфальной митингуют? О чем вы?
– Костя, – все так же спокойно, как с непонятливым ребенком, продолжал Юрий Петрович, – ты меня не слушаешь. Ты за своей обидой или огорчением, если тебе так больше нравится, не хочешь слышать того, что происходит. А я слышу. Но это нормально. Именно поэтому я являюсь старшим партнером, а ты – младшим.
– Партнером в чем? – спросил Костя. – Вы сейчас про что говорите?
– Партнером в бизнесе по получению дивидендов в результате эффективной деятельности по модернизации существующей системы власти, чтобы она хоть как-то соответствовала требованиям времени. Иначе другие люди через некоторое время начнут получать дивиденды от ее разрушения. Так мы партнеры?
– Я не очень хорошо вас понимаю.
– Ты и представить себе не можешь, насколько серьезно я говорю и какие у меня в отношении тебя планы. Но пока об этом рано. Выборы покажут, прав я или нет. А пока в качестве старшего партнера я прошу тебя сделать две вещи. Первая тебя удивит. Я хочу, чтобы ты вновь наладил связь с теми людьми на Урале, в Новосибирске, Казани – где ты там еще был?
– В Самаре.
– Да.
– Как наладить? По электронной почте?
– Не знаю. Съезди туда еще раз, послушай, какой ты гондон, объясни, что гондон не ты, а Платонов, который с Кремлем договорился, скажи, что не все потеряно, что ты их ни о чем не просишь сейчас, просто надо держаться вместе. Ну и так далее, что ты приехал попросить прощения, ну сам знаешь, что сказать…
– А если меня там на этих посиделках примут? Кто вызволять будет?
– Примут. Это не так плохо, – задумчиво сказал Юрий Петрович, – это ты прямо тогда как Нельсон Мандела[54] будешь, я вот боюсь, что менты местные отпиздить могут, хотя думаю, что чем ближе к выборам, тем меньше вероятность. Да и не надо повсюду ездить. Куда-то съезди, куда-то напиши, где-то по скайпу поговори.
– Так они же всю электронную почту читают.
– Придумай что-нибудь и не переоценивай ты их способности. Не знаю, придумай.
– А если ваши прогнозы не оправдаются? Какова вероятность, что вы меня в этом случае сольете?
– Вероятность, конечно, не нулевая, – вздохнул Юрий Петрович, – хотя, с другой стороны, я же тебя не на баррикады зову. Но вопрос твой правильный. Придумай, какие тебе нужны гарантии, и скажи. Что смогу – сделаю.
– Хорошо, – кивнул Костя. – Это проект стратегический, стало быть, второй будет тактическим. И что на этот раз?
– Эта история простая и совсем неопасная. Есть у нас тут рядом одна страна с очень братским народом, который нас все меньше любит, и очень вкусным салом. Ты мне скажи, ты последнее время как-то следил, что там у соседей происходит?
Костя в очередной раз удивился неожиданному повороту мысли Юрия Петровича и широте его интересов. Ему безусловно необходимо было время, чтобы переварить предыдущий разговор, а к столу уже подавали новое блюдо с незнакомыми ароматами и неизвестно из чего приготовленное. Юрий Петрович, кажется, тоже понял, что поторопился, и сделал несуществующему официанту знак остановиться.
– Так, Костя, ты со мной? Ты готов разговор продолжать или тебе время нужно? Не хочу тебя торопить, просто у меня этого времени не очень много, но готов, если необходимо, подождать до завтра.
– Нет, нет, – Костя попробовал сконцентрироваться, – все в порядке. Не знаю, следил в общих чертах, но не могу сказать, что сильно интересовался.
– Вот вы все, молодежь, такие, – улыбнулся самой дружелюбной своей улыбкой Юрий Петрович, – почти четыреста лет вместе прожили, в одной империи, а вам уже и не интересно, что там происходит. Ну, ладно, давай я тебе экзамен не буду устраивать, а расскажу коротко то, что имеет к нам непосредственное отношение.
Костя не возражал. Слушать Юрия Петровича ему всегда было интересно, а сейчас, слушая, была еще и возможность перевести дыхание.
– Коротко говоря, – начал Юрий Петрович, раскуривая сигару, – если ты думаешь, что у нас творится беспредел, то ты еще не видел настоящего беспредела. Вновь избранный президент с самого начала, думаю, хорошо понимал, что второго срока ему не видать, здесь хочу уточнить, что под вторым сроком я имею в виду президентский, а не тюремный, и поэтому все вопросы стал решать быстро, нахраписто и неумело, и в результате разосрался со всеми, с кем можно, в том числе, что очень важно, и со своим основным спонсором, занимающим, как известно, почетную должность председателя совета директоров одного футбольного клуба, а по совместительству являющимся самым богатым человеком в своей стране. Так вот этот спонсор, который, конечно, тоже не ангел, однако использующий в своей деятельности, по крайней мере в последние годы, совсем другие методы, полагаю, сильно разочаровался в своем бывшем протеже. Там до реального конфликта дело еще не дошло, но думаю, что дойдет, и думаю также, что спонсор стал задумываться, кого ему поддерживать на следующих выборах, что лишний раз говорит в его
