Неизбежность лжи

– Нет. Но, наверное, это было трудно.

– Это было чертовски трудно, господин премьер-министр. Но мы это сделали. И мы гарантируем, что никто больше не пострадает. Ваш помощник уйдет в отпуск, потом получит хорошее предложение и уедет работать за границу. Вы будете верой и правдой служить своему народу и пользоваться заслуженным уважением мирового сообщества. Может быть, когда-нибудь станете генеральным секретарем ООН.

– Я согласен, – сказал премьер, закрыв глаза, что должно было подчеркнуть скорбный характер происходящего. – Как вас разыскать, если возникнет необходимость в ваших услугах?

– Главное, чтобы вы не надумали искать меня по какому-нибудь другому поводу, – ответил Чарльз, протягивая премьеру визитную карточку с адресом никому не известной фирмы в северной части центрального Лондона.

Глава 3

Никто не будет спорить с банальной истиной, утверждающей, что важно оказаться в нужное время в нужном месте. Только к этому необходимо добавить, что в этом нужном месте тебя должны заметить нужные люди. И тогда, если не наделаешь глупостей, все сложится.

В Костиной жизни звезды сошлись нужным образом в тот момент, когда он, пропутешествовав два месяца по Европе с полным осознанием того, что конечной точкой все равно будет Лондон, не потому что он теперь является почти что малой родиной всякого нового русского человека, а потому что, окончательно прочистив во время путешествия мозги, он понял, что ему необходимо увидеться с девушкой Настей[7]. Он не был уверен в том, какого хотел добиться результата – просто хотел еще раз увидеть и убедиться, что она так же хороша, как в его памяти, или увидеть и убедиться, что она его простила, или увидеть и еще в чем-нибудь убедиться. Ему необходимо было поставить в конце истории точку, чтобы после нее начать с новой строки или, наоборот, написать слово «конец».

Увидеться не удалось. Удалось поговорить по телефону. Настя работала в Японии, где должна была пробыть еще две недели. Он не спросил, хочет ли она, чтобы он прилетел в Японию, потому что по голосу понял, что она уже ничего не хочет. Точка поставилась сама собой.

Путешествие закончилось, надо возвращаться, только непонятно куда. Не в географическом смысле – это как раз было легко, потому что за эти почти три месяца, включая пребывание в доме отца, он понял, что прекрасно себя чувствует в любом месте, но при этом и мысль о возвращении в Россию не вызывала никакой аллергии. Непонятно было, чем дальше заниматься. Он точно решил, что не будет больше работать ни в какой большой компании, что бы она ни производила, мысль о собственном бизнесе душу не грела, он попробовал даже начать писать рассказ, но понял, что это не его, пересказ собственной жизни литературным языком оказался скучным занятием, а сочинять Костя, как оказалось, не умел.

По всему выходило, что путешествие закончилось прямо у разбитого корыта, но странное дело, понимая, что возвращаться надо, а возвращаться некуда, он не испытывал по этому поводу разочарования или тревоги. «Ну, похоже, ты хорошо мозги прочистил, – смеялся в телефон отец, – если совсем нечем будет заниматься, приезжай к нам. Тесса будет рада, и дети будут рады. Как-нибудь прокормим. Будешь дрова колоть, баню топить, детей в школу водить – найдем дело по душе».

Пробыв в Лондоне почти неделю, Костя взял билеты в Москву на воскресенье. В субботу он решил реализовать давнее свое желание – съездить на футбол на матч «Арсенал» – «Челси» на стадион Emirates. Понимая, что матч топовый, озаботил этим делом консьержа почти сразу по приезде, даже еще до того, как Насте позвонил. Разбитной шотландец-консьерж несколько дней отрабатывал полученные авансом пятьдесят фунтов, но результат был нулевым – билетов не было. Матч начинался в три часа, в одиннадцать он увидел Костю, возвращающегося с завтрака и заговорщически махнул рукой. «Есть вариант, – заявил он с видом человека, решившего нерешаемую задачу. – Звонил сейчас кореш, у него есть два абонемента по сто пятьдесят. Сейчас объясню, как найти». Он стал объяснять, что человек будет ждать в магазине сувенирной продукции Арсенала, расположенного около какой-то там трибуны. Зовут его Стивен и он черный. Но это ничего, это нормально. При этом он все время называл «Арсенал» – «Гунерс»[8] и был очень доволен проделанной работой. Около стойки его поджидали уже два человека, но он показывал, что надо еще подождать, и увлеченно рисовал на листке бумаги, как найти сувенирный магазин. Третий человек стоял чуть в стороне, определенно прислушивался к их разговору и размышлял о чем-то своем. Это был хорошо одетый мужчина лет пятидесяти с коротко подстриженными седеющими волосами – крепкий, загорелый и уверенный в себе. Такие люди могут быть кем угодно, но Косте с первого взгляда показалось, что он состоятельный соотечественник. Он не походил на итальянца или француза и слишком хорошо одет для всех остальных. Вряд ли он ждал консьержа, да и консьерж при всей увлеченности футбольной тематикой вряд ли позволил бы ему столько ждать.

Так и оказалось. Юрий Петрович, а именно так представился солидный господин, конечно же, оказался русским, а ждал он терпеливо ни кого иного как Костю. Что выяснилось, как только Костя отошел от консьержа с листком бумаги в руке.

– Вы позволите? – спросил по-русски Юрий Петрович.

– Да, – по-русски же ответил Костя, вызвав этим коротким словом радостную улыбку на лице Юрия Петровича.

– Случайно услышал ваш разговор и задумался, соотечественник или нет. Поставил на то, что соотечественник и вот выиграл, – он продолжал улыбаться и протянул руку для рукопожатия, – Юрий Петрович.

Костя пожал протянутую руку и представился. Оказывается, Юрий Петрович не просто ради пари с самим собой дожидался его, он собирался пригласить Костю на футбол, поскольку у него оказался по случаю лишний билет. Да и не билет даже, как выяснилось позднее, а приглашение в чью-то ложу.

– Не отказывайтесь, – сказал он, все еще продолжая улыбаться.

– Да я и не собирался отказываться. Это куда лучше, чем вход через сувенирную лавку. Почему я, можно спросить?

– Считайте, что понравились. Я редко незнакомых людей куда-нибудь приглашаю, уж и не вспомню, когда было в последний раз.

– Может, если только девушку какую-нибудь? – подыграл Костя.

– Ну да, может, – поддержал тему Юрий Петрович, – вы здесь один?

– Да.

– Это я к тому, что вы туда один не попадете, а мне тут надо на встречу одну успеть. Давайте так, вот вам мой телефон лондонский, запишите, а встретимся мы с вами в час тридцать в районе Knightsbridge, я вам смс-кой адрес пришлю, и оттуда вместе поедем, если не возражаете.

– Да куда уж возражать, я и не знаю, как благодарить.

– Захотите отблагодарить, повод всегда найдется, – слегка дотронулся Юрий Петрович до его плеча и направился к выходу, оставив Костю в лобби гостиницы в состоянии радостного недоумения.

Следующие сутки вполне можно было озаглавить «День Юрия Петровича или познание нового», и они вместили поездку на футбол в «Майбахе» с водителем, похожим на кинозвезду, просмотр матча в условиях совершенно непривычных – кроме них двоих в ложе было еще двое англичан, Юрий Петрович знал обоих, и как понял Костя, он же их и пригласил, несмотря на то, что болели они за «Челси», а он – на удивление, за «Арсенал», но в этом мире фанатские пристрастия играли роль несущественную. К слову сказать, «Челси» выиграл четыре-один и к концу первого тайма, когда «Челси» забил третий мяч и счет стал три-один, происходящее на поле уже не представляло большого интереса. Первое время Юрий Петрович, серьезно увлеченный игрой, общался с Костей в основном по-русски, но потом сдался и он, вежливо заметив:

– Нет, ну можно, конечно, проигрывать, но чтобы на своем поле при таких болельщиках так сливать, – он недовольно покачал головой. – Вы здесь надолго? – спросил он Костю.

– Да нет, – ответил тот, – завтра в Москву возвращаюсь.

– Надо же какое совпадение, – совершенно искренне обрадовался Юрий Петрович, – и я завтра утром в Москву.

– Ну вот, может быть одним даже рейсом, – сказал Костя, которому новый знакомый продолжал все больше нравиться. Было очевидно, что Юрий Петрович вполне состоятельный и, скорее всего, влиятельный русский, но Костя не мог его отнести ни к какой из существующих у него в голове «русских» категорий: