– Подожди, я хочу сказать тебе, – начал Алексей, но лейтенант прервал его:
– Документы в порядке, но зачем же правила нарушать, гражданин Синельников?
– Какие правила? – раздраженно спросил Алексей. – Вы о чем?
– Я о том, гражданин Синельников, – улыбаясь, продолжал лейтенант, глядя при этом не на Алексея, а на его спутницу, – что движение здесь одностороннее, о чем на повороте с Губернаторской висит соответствующий знак.
– И давно он висит? – с трудом сдерживая себя, спросил Алексей.
– А со вчерашнего дня и висит, – радостно сообщил мент, не отрывая взгляда от Нателлы. – Так что полагается выписать вам штраф в размере пять МРОТ, который вы обязаны оплатить в течение десяти суток.
– Я пойду, – на этот раз решительно сказала Нателла, – не могу, как он смотрит на меня.
– Хорошо, – ответил Алексей. – Я тебя до подъезда доведу. А то, может, он тебя сейчас обыскивать начнет.
Они вышли из машины. Алексей взял Нателлу за руку. Мент и присоединившийся к нему напарник восхищенно оглядели девушку.
– Что-нибудь не так? – спросил Алексей, глядя лейтенанту в глаза.
– Не, все так, – ответил тот, и они вместе с напарником заржали. Нателла крепко сжала его руку: «Идем», – и так и сжимала ее до самого подъезда.
Глава 14
Виктор Петрович. Москва
– Вроде лето, а вроде и не лето, – сказал Вадим Вадимович, отходя от окна. – Что скажешь, будет лето?
– Как прикажете, так и сделаем, – улыбнувшись, поддержал незатейливый разговор Виктор Петрович.
– Вот-вот, раньше бы сказал, как партия прикажет, – было бы понятно. А теперь-то кто приказывать будет?
– Президент, избранный народом на основе всеобщего равного и тайного голосования. Или вы, Вадим Вадимович, от его имени. Партия – она ведь тоже не каждому члену приказывать доверяла.
– Не каждому члену, говоришь, – засмеялся Вадим Вадимович своим глухим кашляющим смехом – отвык смеяться, и голосисто не получалось. – Это точно. Каждому члену не доверишь, а то он, член-то, такое вытворить может. Семья-то как? – Это был его стиль – оборвать на полуслове, неожиданно сменить тему, затянуть паузу, недоверчиво сопровождая потом каждое услышанное слово тяжелым взглядом.
Работало безотказно, как хорошо смазанный отбойный молоток на строительстве метрополитена. Люди Вадима Вадимовича боялись. И не зря. Почти про каждого знал он столько, что оставшейся жизни не хватило бы, заставь он искупать вину. Грешен человек и потому тянется к покаянию и отпущению грехов. И как ни мало общего было у Вадима Вадимовича с духовными лицами и никому грехов он никогда не отпускал, но уходили люди от него хоть и напуганные, но с очищением души: знает, но разговаривает, знает, но поручения дает, зол был, но не лишил же всего, и даже части не лишил, и даже еще можно, хоть и не сказано о том было ни слова. Суров, конечно, ну так и прегрешения наши тоже… не малы.
Виктор Петрович все это проходил неоднократно, и по одну сторону стола сидел, и по другую, его все это мало трогало. И выучка профессиональная помогала, да и грехи тоже не то чтобы совсем отсутствовали, но все были высочайше санкционированы, так что, оставаясь грехами по формальному признаку, по понятиям таковыми считаться никак не могли.
– Семья в порядке, спасибо, – спокойно ответил он, понимая, что увертюра заканчивается и сейчас поднимется тяжелый занавес. Знакомая там будет на сцене декорация или все уже переделать успели за последние дни?..
– Ну что же, сам в порядке, семья в порядке, теперь самое время и о делах поговорить… чтобы они тоже были в порядке. Читал твою докладную, Виктор Петрович. Что могу сказать – суть вопроса ухватил верно, мыслишь масштабно, это всегда была твоя сильная сторона, ходы мощные, нестандартные, но есть, понимаешь, вопросы. И вопросов много. Давай-ка чаю попьем. Мне черный с лимоном, а ты, небось, зеленый, для здоровья? При такой красавице молодой здоровья-то много надо…
– Да нет, Вадим Вадимович, я тоже черный с лимоном. А на вопросы готов ответить, для этого вы, как понимаю, и время нашли. Только, если можно, не про жену, – не многие осмелились бы такое сказать, но Виктор Петрович был из немногих.
Повисшую паузу нельзя было растягивать. Вадим Вадимович обвалился на собеседника тяжелым давящим взглядом. Все, больше молчать нельзя.
– Разрешите приступить к докладу?
– Приступай. – Ничего больше не сказал. Запомнил, но ничего больше не сказал. Занавес стал медленно подниматься.
– Операция ведется сразу по нескольким направлениям, каждое из которых является самостоятельной операцией и приводит к достижению локального тактического результата. Никто из задействованных в каждой операции, кроме руководителей, не знает о ходе параллельной операции. Руководители составляют штаб операции, который возглавляю я. В ведении штаба – принятие тактических решений. Вам докладываю на регулярной основе – раз в неделю – по всем направлениям, на завершающей стадии, возможно, потребуются более частые встречи.
– Не против, – вставил Вадим Вадимович, – и жену твою поминать не буду, раз тебе не нравится.
Виктор Петрович подождал продолжения мысли – хорошо, что сказал, значит, вычеркнул из памяти – и за его отсутствием продолжил сам.
– Это что касается организации процесса. Теперь по существу. Мы преследуем следующие тактические цели, причем тактическими они могут быть названы только в сравнении с главной задачей. Первое. Полная дискредитация в глазах европейской общественности всей этой лондонской банды, а также дискредитация их покровителей, являющихся по существу пособниками террористов, – с тем чтобы в дальнейшем ни у кого не возникло желания играть в эти игры. Это как минимум. В целом же поставлена задача: с учетом новых фактов добиться депортации и суда. Второе. Уничтожить Ахмеда Дугаева – самого оголтелого и наглого из оставшихся в живых бандитов, доказать его связь с «Аль-Каидой» и ее конкретными руководителями и таким образом поставить окончательную точку во всей этой околочеченской истерии. Как побочный результат обеих операций – демонстрация того, что мы никому зла не прощаем и все вопросы решаем до конца.
– Угу. Мы люди не злопамятные, но зло помним и память у нас хорошая, – Вадим Вадимович отхлебнул уже остывшего чаю. – Попроси свежего заварить, тут у нас с тобой, я чувствую, надолго.
– Третье. Во время операции на разных стадиях задействуем разных людей, которые связаны с другими людьми, и мы таким образом имеем дополнительные возможности по продолжению и усилению антикоррупционной компании и решению самых разнообразных локальных вопросов. Все вместе это дает беспрецедентную с политической точки зрения возможность маневра и принятия соответствующих решений. Практически любое решение в этой ситуации будет признано целесообразным. По существу у меня все. План операции понятен, осталось доработать детали. Готов ответить на вопросы.
– Ты мне вот что скажи, Петрович, – Вадим Вадимович поудобнее устроился в кресле и изобразил, насколько мог, искреннюю заинтересованность в ответе, – тебе заниматься всем этим за столько лет неужто не надоело? Чего-нибудь попроще, поспокойнее не хотел бы? С семьей побольше времени проводить?
– Я делаю то, что умею, Вадим Вадимович, а чего не умею, я делать не люблю. Вы ведь и сам такой, – смело, но должно пройти. Если у нас типа задушевный разговор, то должно пройти.
– А, это ты верно говоришь. Извини, это я так спросил, без задней мысли. Прости. Ну тогда по делу вопросы. И главный – ты сам знаешь какой. Почему Дугаев на эту наживку должен клюнуть? Он же не дурак, он же понимает, что у нас все под контролем и в конце мы его точно шлепнем. А без этого у тебя ничего не складывается. Без этого у тебя пустышка.
– Совершенно справедливо отметили – это самая сложная часть подготовительного этапа операции, и
