тяжелые густые темные волосы просто схвачены гребнем, не сходящий с лица загар и этот с ума сводящий взгляд огромных, чуть раскосых глаз, в руке целлофановый пакет: «Здравствуйте, Алексей, не знала, что вы здесь, вот вина купила, фруктов, думала, посидим с Настей…»
– Ну и посидим, и Леша с нами посидит, правда, Леша?
– Да, Алексей, посидите с нами, а то что это мы все вдвоем, без мужчины.
– Ну уж, Нателла, в жизни не поверю, что у тебя с мужиками проблема. Ты в зеркало на себя когда последний раз смотрела? Я думаю, они тебе проходу не дают.
– Они мне проходу не дают, но я им не даю.
Настя засмеялась, расставляя бокалы: «Ну Нателка дает, скажет так скажет». Раньше все ее подруги смотрели ей в рот, теперь у нее появилась старшая подруга, повидавшая жизнь. «Отец вряд ли был бы рад такому знакомству», – пришла в голову запоздалая мысль, но они жили уже в другой эпохе – после отца, и в этой эпохе все было по-другому.
– И потом, Алексей, мне не нужны мужчины, мне нужен один мужчина.
– Чтобы сразу замуж?
– Нет, чтобы любить, – глаза в глаза, пухлые губы полуоткрыты, в такт дыханию поднимается и опускается тяжелая грудь. Алексей почувствовал, как напрягается тело, и встать-то сейчас с дивана не получится. Как ни далек был Алексей от всего мирского, но на эту девчонку и у мертвого бы встал.
– За что пить будем? – спросила Настя, разложив все красиво по тарелкам и разлив по бокалам вино. – За то, как вы хорошо смотритесь вместе? Такая парочка, хоть в журнале печатай.
– Можно я? – тихо сказала Нателла, не поднимая глаз от бокала. – Я знаю, что так не принято, но это от сердца.
– Говори, подруга, – все еще улыбалась Настя.
– Я за вас хочу выпить. Вы такие молодые, такие красивые, такие умные. У вас жизнь должна быть счастливая. И она будет счастливая. И за вашу счастливую жизнь я и хочу выпить! Пусть завтра будет лучше, чем сегодня.
Непосредственно для Алексея завтра точно оказалось лучше, чем сегодня. Через полчаса сестра сказала, что устала и хочет спать и никто ей в сиделки не нужен, а через час с небольшим, убрав со стола, Алексей с Нателлой были уже в его квартире, и только захлопнувшейся двери ждали их руки, ноги, губы, чтобы обнять, прильнуть, вжаться друг в друга, почувствовать руками дышащую жаркую влажную плоть – скорее, скорее майку, лифчик, трусы, задрать юбку, боже, какая у нее красивая жопа, – господи, забыл – не нужно, мой милый, я чистая, и ты можешь в меня кончать сегодня, ничего не бойся, я твоя, еще, сильнее, поцелуй мою грудь. Ты такая красивая, такая сладкая. Да, красивая, да, сладкая – вся твоя, о, о, как я чувствую тебя, еще, еще, я сейчас кончу, давай вместе…
И это было только начало. Восемнадцатилетняя девушка Нателла была более нежной, более умелой, более страстной, чем любая из девушек Алексея до этого дня. С короткими перерывами на сон они занимались сексом до самого утра. Стоило любой части тела во сне соприкоснуться со своей половинкой, и все тело пробуждалось. У Алексея было слишком долгое воздержание – мозглявые проститутки в промежутках не в счет, к тому же Нателла была неутомима и изобретательна. Потом он, конечно, спросит, откуда у нее такие познания, потом, когда и она не выдержит, оближет еще раз его член.
– Я не могу больше, мой милый, нет сил, я встать не могу.
– Кто научил тебя? – поглаживая выпуклые изгибы тела.
– Чему? – сквозь сон.
– Всему этому. Ну всему, что ты умеешь в постели.
– Любовь меня научила. Ваши женщины ничего не понимают. Они не слушают свое сердце. Сердце все подскажет… Иди сюда, милый.
На протяжении последующих дней сердце подсказывало Нателле, что ей надо делить свой день между братом и сестрой, всецело посвящая ночь брату. В конце недели, расчесывая перед зеркалом свои длинные волосы, перед тем как снова спутать их в объятиях любовника, она сказала, как всегда, тихо и, как всегда, глядя в глаза отраженному в зеркале Алексею, ее груди покачивались в такт движениям рук: «Настя ждет от тебя ответа, Леша».
– Ты о чем? – не понял в первый момент Алексей.
– Ты обещал ей через неделю дать ответ. Она правда собирается в Москву. Ее надо отговорить. Ее плохая девочка приглашает ехать, но она не хочет ничего слушать. Она говорит, что ты все равно ничего не придумаешь.
За все это время она в первый раз приоткрыла запертую дверь. Алексей никого туда не пускал и не заходил сам. Он мог крикнуть на нее, чтобы замолчала, мог выгнать ее, но Нателла была такой крепкой связью с реальной жизнью, от которой все равно никуда не уйти, и она любила его и хотела ему помочь. И ее грудь покачивалась в такт движениям рук, расчесывающих длинные волосы, глаза излучали такую нежность, слова были такими убедительными, а гладкие округлые бедра готовы были снова и снова открывать источник бесконечных наслаждений. Она положила деревянный гребень на столик и подошла к нему, лежащему на кровати, присела на край. «Милый мой, тебе нужна помощь. Ты очень сильный, но ты не справишься один, потому что у тебя нет времени. Тебе нужна помощь. Не отказывайся. Я люблю тебя. Я все сделаю для тебя. Я познакомлю тебя с людьми, они помогут».
– Постой, постой, что значит помогут? Денег дадут? За что? Что мне надо будет делать? Наркотики продавать? Оружие? Ты меня совсем за дурака держишь? – он встал с кровати. – За что деньги? Может, вы меня завтра попросите губернатора грохнуть?
– А ты не хотел бы? – усмехнулась Нателла. – Не хотел бы губернатора грохнуть и начальника УВД? Странно. Я думала, ты хотел.
– Ты что, серьезно? – Алексей снова присел на кровать. Беспомощный отросток вместо грозного мужского оружия нелепо болтался между ног, так что его хотелось чем-то прикрыть. Нателла засмеялась:
– Ты можешь быть таким смешным, я даже не думала, что ты можешь быть таким смешным!
– Чем это я смешной?
– Ты правда подумал, что я могу предложить тебе кого-то убить? За деньги? Ты считаешь, что я такая?
– А хрен тебя знает, появляешься неизвестно откуда, такая добрая, красивая, с такими сиськами, и другого занятия у тебя нет, как мне и Настьке помогать. Я уже не маленький, я в сказки не верю.
Все дерьмо, копившееся у него в голове, выплеснулось наружу. Но и реакция Нателлы была вполне предсказуемой. Она встала с кровати, повернулась к нему лицом – ни один мужчина не смог бы устоять перед этим торжеством силы, молодости и красоты:
– Да, ты все правильно сказал – я добрая и красивая, и я хочу тебе помочь, и это не сказка. Но если ты не веришь мне, я уйду, потому что мне очень больно чувствовать, что ты не веришь. Когда любимый человек не верит – это очень больно.
– Нателла, – слабая попытка остановить ее, но она уже надела трусики и юбку и теперь устраивала грудь под белым кружевом лифчика.
– Нателла, куда ты, уже поздно!
– Я все тебе сказала, любимый. Ты решай. Я хочу домой.
– Я отвезу тебя. Уже поздно.
– Хорошо. Я подожду на кухне.
Нателла жила у тетки, которая работала заведующей аптекой в центре города. Алексей в эти дни заезжал туда, видел тетку, и она ему не понравилась. Он спросил как-то Нателлу, что она делает у тетки, зачем вообще приехала к ним в город из своего солнечного, по сибирским понятиям, Ростова, и Нателла ему что-то объясняла, но он не мог вспомнить, что именно. Сейчас это не имело значения. Он устал, запутался, не хотел отпускать Нателлу, не знал, что сделать, чтобы удержать ее, и поверх всего этого очень хотел спать.
Они ехали молча. Алексей включил музыку. Ехать было недалеко. В переулке перед домом Нателлы их остановил мент, попросил документы. Алексей дал ему права и техталон. Молодой, но уже заплывающий салом лейтенант стал неторопливо рассматривать кусочки пластика в свете своего фонарика.
– Я пойду, здесь рядом, – сказала Нателла. Алексей посмотрел на нее. Лицо ее было грустным.
