здесь нам может помочь только точный психологический расчет и понимание мотивации самого господина Дугаева.
Виктор Петрович взял пульт дистанционного управления, сначала синим осветился большой плазменный экран на стене, потом из списка файлов был найден нужный, и во весь экран предстал Ахмед Дугаев, выбритый, в светлом костюме и белой рубашке, выходящий из дверей аэропорта. Фотография была трехдневной давности.
– Неплохо, – прокомментировал Вадим Вадимович.
– Благодарю. Так вот, по имеющимся у нас сведениям, в своей эволюции сначала как террориста, а затем как одного из лидеров и вдохновителей, хотя я бы в первую очередь отметил его лидерские качества, господин Дугаев проделал значительный путь. И его нынешнее пребывание в Черногории вызвано тем, что Дугаев хочет перенести, цитирую, «священное пламя борьбы» на территорию немусульманских стран, поскольку предыдущий опыт показал ему: сколько ни убей «неверных», а единоверцев погибает все равно больше. Будучи, несмотря на все свои заявления, человеком весьма прагматичным, он не хочет затевать на эту тему идеологические дискуссии с теми, кого принято считать руководством «Аль-Каиды», и просто получил от них благословение на подготовку супертеракта, сравнимого по значимости с 11 сентября. Выбор страны будет, на наш взгляд, обусловлен именно практическими соображениями по возможностям реализации проекта. В этой связи нам, кроме прочего, нужно принимать быстрое решение: либо Дугаев хватает наживку и плавно входит в то пространство, которое мы для него освобождаем, либо его надо немедленно убирать, поскольку, отказавшись, он будет обрубать все концы и на его последующие поиски придется потратить значительный ресурс, поскольку в противном случае мы будем иметь у себя то, что американцы называют «оранжевым уровнем опасности», только не в качестве пропагандистского приема, а на самом деле.
– Но ведь сейчас же вы его ведете и, как я понимаю, довольно плотно, судя по твоим рассказам.
– Совершенно верно, но это в большей мере благодаря стечению обстоятельств. До этого, как вы знаете, искали долго и бесполезно. И сейчас есть товарищи, которые настаивают на немедленной ликвидации. Учитывая отсутствие единого понимания по этим вопросам, можем получить неожиданный результат. Так что позицию можно считать потенциально сильной, но неустойчивой, и Дугаев в ней – ключевое звено.
– Во-первых, я не могу дать добро на операцию, не поставив шефа в известность, а ты можешь себе представить, в детали какого уровня он будет углубляться… Но сначала ты должен убедить меня.
– Вадим Вадимович, Дугаев, как колобок, уходит от всех и всех разводит, так что давно уже всех и воспринимает как идиотов. Наши с ним последние столкновения были почти четыре года назад, и его представления о наших возможностях на том уровне и находятся.
– А они что, сильно изменились с тех пор, наши возможности? – с неожиданной агрессией спросил Вадим Вадимович. – Может, он правильно считает.
– Полагаю, что мы сможем провести как минимум одну масштабную операцию. Или нас всех надо…
– Что? Что надо?
– А что хотите, что посчитаете нужным, то и сделаете.
– Даже так?
– Так точно.
– Хорошо звучишь, уверенно. Был бы не ты – не поверил бы, тебе верю. Давай дальше.
Логика Виктора Петровича выстраивалась следующим образом. Дугаев готовит крупный теракт, и ему все равно, где его проводить, но даже в этом «все равно» есть свои нюансы. Англия, по понятным причинам, практически исключается. Остаются Америка и Россия. В Америке он не сможет больше того, что уже было сделано. Конечно, повторить было бы очень круто, но по времени подготовки и по ресурсоемкости это в разы превосходит теракт в России. В России он, если удастся, сможет повторить то, что уже было, но амбиции Ахмеда гораздо шире, он считает себя единственным реальным лидером вооруженной борьбы и на Кавказе, и даже в части Центральной Азии. И вот к нему приходят с предложением совершить покушение на первое лицо государства. Инсценированное покушение. На первый взгляд, его реакция очевидна: послать на хер, взорвать в отместку самолет и обрубить концы, пока не замочили. Но на второй взгляд, а он обязательно состоится, этот второй взгляд, – это шанс, равного которому уже никогда не будет. Попробуем поставить себя на его место. Если он дает согласие, то, понимая, что находится под полным контролем, будет выторговывать максимум самостоятельности.
– Виктор Петрович, постой, не гони лошадей, – Вадим Вадимович выпростал крепко сбитое тело пожилого атлета из кресла и отошел к окну с чашкой чая. – Ты хочешь сказать, что Дугаев, даже понимая, что он под контролем, попробует совершить настоящий теракт? Ты это хочешь сказать?
– Так точно. Именно это.
Вадим Вадимович поставил чашку на подоконник и повернулся к собеседнику всем телом, засунув руки в карманы брюк. Неожиданно выглянувшее солнце угасающими лучами скользило по его лысой голове, и казалось будто она светится. Но только на мгновение – один шаг от окна, и лучи соскальзывают на пол.
– Не понимаю. Объясни. Не понимаю.
– Вадим Вадимович, он этого хочет. Люди такие, как Ахмед Дугаев, почти всегда добиваются, чего хотят. Мы создали для него виртуальный мир, как в компьютерной игре, где он будет играть по нами написанной программе, но в полной уверенности, что именно он управляет всеми этими человечками. А исполнителя пусть находит сам, план операции пусть сам разрабатывает, где надо поможем, где надо – кислород перекроем. Все как в жизни. И оружие пусть сам выбирает, и место, и время.
– Ну а если… да ладно… дай подумать. Завтра дам тебе ответ. Но отвечать будешь головой – в буквальном смысле. Бывай. Скажи, чтобы чай крепче заваривали, – и тяжелой походкой вышел из кабинета.
Виктор Петрович встал и впервые за весь разговор стал разминать затекшие ноги. Солнце садилось за кремлевской стеной. Первое, пусть и вечернее, после дождя солнце за несколько дней. Он снял галстук, рубашку, сделал несколько упражнений на дыхание, потом отжался обычные тридцать раз. Вернулось ощущение собственного тела. Сейчас принять душ, разобраться с бумагами – и домой. Как у всякого хорошего профессионала, а Виктор Петрович был не просто хорошим, а отличным профессионалом, у него было очень серьезное отношение к своей работе. Будучи потомственным военным разведчиком, он был так воспитан и так сориентирован в пространстве, что давно уже не отделял свои профессиональные интересы от глобальных политических и экономических интересов Великой России. Предыдущие годы, на которые как раз и пришлось становление его карьеры, не сделали его жизнь счастливой. Его средой обитания были посредственность, коррупция и раздутые, как жаба через трубочку, личные амбиции. Через эти амбиции, глупость и алчность было столько наворочено зла и столько растрачено сил, что казалось иногда, что на ноги подняться сил уже не будет. Терялась вера в то, что вообще когда-нибудь удастся сделать что-то полезное. 1998 год принес очищение. Стало ясно, что перемены неизбежны.
В 2000-м в его жизни произошли два события. Страну возглавил человек, намерениям которого он поверил, и он встретил Лену. Люди живут несчастливо потому, понял Виктор Петрович, что у них утерян энергетический баланс. Отовсюду на них помоями льется отрицательная энергия, высасывая последние силы, и ни у кого нет даже ручейка чистой воды, чтобы от всего этого хоть в конце дня отмыться. Потому люди пьют, нюхают, колются, а по большей части смотрят в светящийся экран телевизора, перемещаясь мыслями и душой туда, на другую сторону экрана, в специально построенную для них новую реальность, в которой своя собственная жизнь с ее неудачами, болезнями, болью и потерями становится все менее нужным довеском.
У Виктора Петровича иммунитет был на самом высоком уровне, но и он чувствовал, что теряет себя, пока не встретил Лену. Он был видный и статный мужчина сорока пяти лет, умный и образованный, вполне обеспеченный, с домом на Рублевке и квартирой в центре Москвы (одну пришлось оставить жене при разводе, но не беда – купил другую), и как умный человек понимал, что, не будь у него всего этого, вряд ли сложились бы у него романтические отношения с годящейся ему в дочери красивой девушкой Леной. Так устроена жизнь, что люди придумали, будто любят ни за что, что любовь – это чувство, которое не поддается объяснению. Но у Виктора Петровича все поддавалось объяснению. Он верил, что Лена любит его, и любит она его потому, что он умный, сильный, образованный, щедрый и надежный мужчина, каких
