кого-нибудь после меня? Ведь теперь он знает, почему его модели настолько ему подходят, почему понимают его с полуслова.
Он не просто талантливый фотограф. Он – гений, каких ещё никогда не видывал свет.
Я печатаю эти листы в двух экземплярах. Один заклеиваю в конверт и высылаю Фотографу. Второй дописываю и жду окончания. Если он не найдёт меня в толпе, значит, меня не существует. Ведь, чтобы найти меня, ему не нужно звонить или приходить ко мне. С таким же успехом я могу быть в его студии, среди людей на улицах Дрездена, в Берлине или в Лос-Анджелесе, США. Он может найти меня везде. Если он меня не находит, меня нет.
Фотограф проталкивается через скопление людей. «Лейка» пятьдесят четвёртого года по-прежнему у него на груди. Он высматривает меня среди множества лиц, но безрезультатно. А если он всё же заметит меня, то тут же станет исступлённо щёлкать, пока не кончится плёнка.
Наверное, думаю я, он ищет не только меня. Он ищет Марлен. Он ищет того, кто был до неё.
Сидя здесь, в своей квартире, слушая крики толпы, я молюсь неизвестному Богу, чтобы Фотограф меня нашёл.
Странные рассказы
Умереть в Риме
Знать, что будет завтра, много ль в том толку,
Думай о сегодняшнем дне…
Когда придёт письмо, он будет сидеть за столом и ждать звонка. Он ждёт этого звонка уже много дней, он будет ждать его и тогда. В комнату зайдёт человек в серой униформе и подаст ему белый конверт без адреса. Он откроет письмо и прочтёт два слова: «Рим ждёт».
Рука в перстнях может написать и другие слова.
Например: «Ты свободен».
Или: «Завтра».
Или: «На рассвете».
Есть разные варианты. Каждый из них что-то означает. Но рука обмакнёт золотое перо в чернильницу и выведет на гербовой бумаге: «Рим ждёт».
И когда он получит это письмо, он встанет и поднимется наверх, в свою спальню. Там он соберёт в чемодан скромные пожитки и наденет смешной котелок. А потом поставит чемодан и зарыдает.
Я так и вижу эту картину: огромный человек, седой, с изрезанным морщинами лицом, падает на колени посреди пыльной комнатёнки и ревёт, закрывая лицо руками. Он может позволить себе это. Потому что Рим ждёт его.
Завтра Офелия станет женщиной. Она ещё не знает об этом. Она не знает о Викторе Барза, который уговорит её зайти к нему на чашечку кофе. Офелия никогда не знакомится в барах, потому что не бывает в подобных заведениях. Тем более, Офелия не знакомится ни с кем на улице. Но Виктор Барза неожиданно окажется мужчиной её мечты. Так же, как он не раз оказывался мужчиной мечты других женщин.
Но сегодня Офелия весела, потому что она не знает, что будет завтра. Впрочем, даже если бы знала, она всё равно оставалась бы весела. Офелия не умеет грустить.
Офелия надевает своё лучшее платье, потому что на улице солнце. Если на улице солнце, значит, нельзя быть блёклой. Нужно быть яркой. Нужно отражать солнечные лучи.
Офелия идёт по улице, открываются окна, и из каждого окна кто-то приветствует её. Толстые тётушки, развешивающие бельё по витым верёвкам, вспоминают, глядя на Офелию, что тоже были молоды. И они машут Офелии, а она машет им в ответ.
Мальчишка запускает со второго этажа бумажный самолётик. Самолётик летит и приземляется прямо перед Офелией. Она поднимает игрушку и запускает обратно. Получается неуклюже, самолётик уносит ветром и забрасывает за зелёный забор. Мальчишка не в обиде: он смеётся. Офелия радуется вместе с ним.
Офелия подходит к базару. Тут царят шум и гам, торговки в пёстрых платьях бурно рекламируют свои товары. Офелия направляется к прилавку Хмурой Роберты. Роберта почти никогда не улыбается, но она очень добрая. Она всегда найдёт ласковое слово для любого человека. Сегодня Офелия хочет услышать от Роберты важную вещь. Она хочет узнать, что будет завтра.
Роберта смотрит на Офелию печально. На прилавке – овощи и фрукты, свежие, влажные, красивые. В глазах Роберты – грусть.
– Что будет завтра? – спрашивает Офелия с улыбкой.
Роберта не знает. Она знает только, что завтра торговля будет хуже, чем сегодня. Завтра у неё украдут спелую дыню, и вор сумеет убежать. Завтра во второй половине дня пойдёт дождь. Она ничего не знает про Офелию.
Это такая игра. Каждый день искать того, кто знает хоть что-нибудь о тебе завтрашнем. Игра для Незнающих. Знающих не так и мало, около сотой части населения, но найти среди Знающих именно того, кто нужен тебе, непросто.
Офелия не страдает от Незнания. Наоборот: она радуется сюрпризам. Радуется неожиданностям. Она ещё не знакома с Виктором Барза, но, когда познакомится, будет искренне ему рада. Она не знает, кто такой Виктор, и потому ей хорошо. Сегодня она не сможет найти того, кто расскажет ей о Викторе.
Седой выйдет из дома с чемоданом в руке. Его глаза уже будут сухи. Человек в серой униформе услужливо откроет для седого дверь автомобиля. Шофёр нажмёт на кнопку, и машина едва заметно задрожит. Седой станет смотреть в окно и думать о том, что он ничего не может изменить.
Шофёр будет молчалив. Конечно, им может оказаться и сам человек в серой униформе, но у того совсем другие заботы. Когда седой спросит у шофёра, долго ли ещё ехать, шофёр не ответит. Шофёр точно будет знать, что этот вопрос – для поддержания разговора, для отвода глаз. Седой лучше всех знает, долго ли ехать. Лучше шофёра, лучше человека в серой униформе. Потому что не каждый Знающий видит так далеко.
Когда-то седой человек имел имя. Это имя произносили только шёпотом. Когда седой говорил, рука в перстнях замирала и прекращала играть с белым котёнком. А потом эта рука подписывала указы, один за другим, и умирали люди.
Но ничего не менялось. Ни разу.
Когда седой сказал ту самую фразу, рука сжалась на тонкой кошачьей шейке и отбросила в сторону белый пушистый трупик.
Теперь седой человек сидит в своей комнате и ждёт звонка, точно зная, что никакого звонка не будет.
И когда он получит письмо и сядет в автомобиль, ничего не изменится.
Офелия знает, что утро вечера мудренее, и всегда ложится спать рано.
