Он открыл шкатулку.
Внутри она была подобна чиппендейловскому комоду: столько же различных ящичков, отделений, секций, и в каждом — какая-то непонятная труха. Труха была разного цвета, степени помола, но на приправы никак не походила.
Джонс подошёл и нагнулся над шкатулкой. Рейн тут же захлопнул крышку.
«Или вы верите мне на слово — или нет», — отрезал он.
Джонс кивнул.
«Она будет стоить вам пятьсот тысяч долларов, — сказал Рейн. — По-моему, это достойный сувенир из Сан-Антонио».
Внезапно во мне проснулась удивительная смелость, и я спросил:
«Сколько вам лет, мистер Рейн?»
Он улыбнулся как-то покровительственно, на правах сильнейшего.
«Сто шестнадцать, сэр. И я немножко устал».
Только теперь я заметил, что Джонс ни на минуту не расставался со своим чемоданом. Теперь он открыл его и достал из-под каких-то тряпок объёмистый пакет.
«Здесь семьсот тысяч, — сказал он. — Я думаю, вы не будете против, если я оставлю себе двести, а остальное передам вам».
«Не буду», — ответил Рейн.
Портье всё это время стоял неподвижно.
Джонс опустился на колени и начал аккуратно распаковывать деньги. Пакет был сделан из бумаги и перевязан тесьмой, но Джонс не хотел его рвать.
«Я надеюсь, что получу не только шкатулку, но и некоторые инструкции», — сказал Джонс.
«Конечно», — ответил Рейн.
Мне казалось, что я присутствую при каком-то тайном действе, при обряде посвящения. Удивительным для меня было то доверие, которое оказывал Джонс Рейну. Он и в самом деле никак не мог проверить, что покупал. Более того, я был уверен, что Рейн откровенно обманывает Джонса. Впрочем, так тому и надо, думал тогда я.
Кстати, простите меня за столь быстрое развитие событий. Возможно, кое-какие детали я упустил — всё-таки прошло много лет, но в целом всё так и было: стремительно, резко, без всяких упущений, будто детально отработанный план.
***
Я отвлёкся всего на секунду. Я заметил, что руки портье, которые тот держал за спиной, не пусты. Они сжимали пистолет. С моей точки я чётко видел зеркало через открытую дверь другой комнаты, и в этом зеркале отражалась спина портье, а глаза меня никогда не подводили. Я подумал, что эта мера принята для обеспечения безопасности сделки.
Внезапно у меня заложило уши.
Вы думаете, что выстрелы в жизни звучат, как в кино? Нет, что вы. Самого выстрела не слышно вовсе. Просто тихий хлопок — и звон в ушах. Последующих выстрелов вы можете вообще не услышать, если в первый раз пальнули у вас над самым ухом. После того как грянул первый выстрел, я слышал только едва различимые хлопки остальных. Всего выстрелов было три. Или четыре, если кто-то успел выстрелить дважды.
Я не сразу сообразил, что произошло, но, когда сориентировался, увидел следующую картину. На полу, прижимая руку к животу (между пальцев струилась кровь), лежал Джонс, в нескольких дюймах от другой его руки валялся большой никелированный револьвер, кажется, Detective Special фирмы «Кольт». Рейн привалился к стене, в его руке был небольшой пистолетик, напоминающий дамский. В груди Рейна зияла дыра, убедившая меня в том, что я не ошибся с маркой пистолета Джонса: тридцать восьмой калибр сложно с чем-то спутать. Портье лежал лицом вниз, пистолет из его руки выпал и куда-то отлетел. Под телом по ковру расплывалась кровь.
Я не очень понял, кто в кого стрелял, и, тем более, кто из них выстрелил первым. Джонс достал револьвер из пакета с деньгами (деньги там и в самом деле были, но вряд ли их количество составляло столь внушительную сумму, как семьсот тысяч). Портье держал пистолет за спиной: в кого он стрелял, я не знаю. Возможно, он был в сговоре с Джонсом или сам по себе, и просто пытался убить хозяина. Рейна убил Джонс — это не вызывало сомнений.
Я оказался в закрытой комнате на шестом, секретном, этаже дорогого отеля с тремя трупами, мешком денег и шкатулкой с индейскими пряностями, которыми я не умел пользоваться.
Думаю, нетрудно догадаться, что произошло потом. Я схватил пакет, запихнул под мышку шкатулку и метнулся в лифт. Наверное, когда он находился на секретном этаже, его не могли вызвать ни с какого другого, срабатывал механизм блокировки. Я добрался до пятого этажа, уложил новоприобретённое в свой саквояж, быстро побросал туда личные вещи без разбору и ретировался из отеля. Перед тем как выйти, я вырвал из лежащей на стойке регистрационной книги страницу с записью о себе. Стирать отпечатки пальцев не было времени: их не было ни в одной полицейской базе и найти меня при помощи дактилоскопии не представлялось возможным. Единственным человеком, который видел меня, был швейцар. Выстрелов он, похоже, не слышал.
***
Что вам сказать?.. В пакете Джонса оказалась вполне круглая сумма в двести тысяч долларов: судя по всему, если бы цена шкатулки оказалась ниже её, Джонс бы заплатил, не колеблясь.
Я экспериментировал с приправами из шкатулки. Сложно сказать, помогли они мне или нет, но деньги Джонса, вложенные в грамотное дело, сначала удвоились, а потом удесятерились: последние тридцать лет я не работаю и живу на проценты, причём живу хорошо.
Я был женат трижды, но у меня нет детей. Ни одна из жён не смогла от меня зачать. Врачи исследовали меня не раз и говорили, что дело именно во мне: что-то с качеством вырабатываемых сперматозоидов. После каждого из разводов мои бывшие жёны спокойно рожали детей от других мужчин.
Я всегда был одинок, даже до приобретения шкатулки. Не появилось у меня близких друзей и после. Сложно сказать, виновны ли в том приправы.
Лишь одно меня смущает. Лишь одно не позволяет мне верить в силу шкатулки, в её волшебные свойства.
Мне семьдесят девять лет, у меня радикулит, я перенёс два инфаркта, мои пальцы свёл артрит, а на моей сухой сморщенной коже появились пигментные пятна старости.
Кажется, Рейн соврал.
Офицеры рейха
Удивительный человек по имени Джордж Тэмбэл появился в моей жизни солнечным майским днём 1946 года. Американские солдаты возвращались из Европы победителями. Их встречали цветами, по городам катились легендарные кинематографические броневики M3 Scout Car, Рузвельт слыл национальным героем, а война казалась выигранной исключительно силами моих соотечественников. Я тоже в это верил. Я не представлял себе, что такое война, входящая в твой город, в твой дом. Война была где-то далеко, в
