которых были и надсмотрщицы, и заключённые Равенсбрюка. В этом месте я прервал его и попросил закончить. Я сказал, что уже достаточно ненавижу Кальцена, чтобы помочь его поймать. Да, собственно, мне и не нужно было столь подробного рассказа, я бы и так помог другу.
«А теперь, — сказал он, — я расскажу о том, как Кальцен исчез и как мы пытались выследить его после войны».
Эта история оказалась короче первой и изобиловала белыми пятнами. 27 апреля 1945 года заключённых вывели из бараков и погнали «маршем смерти» в Мальхов. К тому времени Кальцена в лагере уже не было — то есть он в Мальхов не поехал и в руки советским солдатам не попал.
След Кальцена отыскался, как ни странно, в Португалии. Его опознали сотрудники порта. Человек, один в один похожий на Кальцена, да ещё и говоривший по-английски с резким акцентом, отбыл в США на одном из многочисленных кораблей, отвозивших солдат и гражданских пассажиров на другой континент. Записан он был под именем Джон Кальт.
Когда Тэмбэл это рассказывал, я ухмыльнулся.
«Даже фамилию почти не изменил».
«Да, — кивнул Тэмбэл. — Наглость города берёт».
И продолжил.
Итак, Кальцен прибыл в Нью-Йорк и снова пропал. Сошёл с корабля и растворился в городе. Тут-то по его следу и пошёл Тэмбэл. Тэмбэл не был агентом в прямом смысле слова. Он был «охотником на нацистов» на госслужбе. Многие бывшие заключённые посвящали жизни охоте за своими угнетателями, рассеявшимися по миру. Самым известным из охотников был Симон Визенталь; впоследствии он приложил свою руку к поимке самого Адольфа Эйхмана. Тэмбэл же организовал при разведывательном управлении небольшое отделение, специализирующееся на поисках беглых нацистов, сумел добиться государственного финансирования — и приступил к работе. При этом организации Тэмбэла официально не существовало — как и всей разведывательной службы Великобритании.
Тэмбэл имел на руках фотографии Кальцена, копии его немецких документов и сведения о том, что в США тот отплыл под именем Джона Кальта. Этого вполне хватило, чтобы найти отель, в котором Кальцен остановился по прибытии. Через неделю «раскопок» обнаружился и новый след нациста. Из Нью-Йорка он отправился в Шарлотт, потом в Атланту, потом в Джермантаун и оттуда, наконец, в наш город. По тому же маршруту за ним последовал Тэмбэл. Проведя осторожные опросы местного населения и заручившись помощью мэра, он вычислил район, где мог поселиться Кальцен. По крайней мере, его видели именно там. К приезду Тэмбэла Кальцен провёл в городе уже три месяца. Никаких следов отъезда бывшего замкоменданта Тэмбэл не нашёл — и приступил к локализированным поискам.
Наша беседа продолжалась около трёх часов. Я за это время выпил несколько бутылок пива, а Тэмбэл под конец не отказался от бокала калифорнийского вина.
Он сидел и смотрел на меня с немым вопросом в глазах, и я не знал, что должен ему сказать. Знал ли я, где искать Кальцена? Нет, не знал. Появлялись ли в районе новые люди, кроме Тэмбэла?
Да, подумал я тогда. Появлялись, конечно. Нет, не возле моего дома. Возле моей прежней мастерской. Саму мастерскую я тогда ещё не продал, искал покупателя. Она стояла законсервированной, станки и инструменты я частично перевёз в свой гараж, частично планировал оставить покупателю в наследство и приобрести вместо них новые.
Всего за два месяца до появления Тэмбэла дом около мастерской кто-то купил. Я видел, как выезжают старые владельцы. Я нечасто бывал в закрытой мастерской, но тем не менее видел, что дом снова обитаем. За занавесками горел свет, а у входной двери стояла бутылка молока, которую, видимо, позабыли забрать.
Про это я и рассказал Тэмбэлу.
«Видишь, Джим, — сказал он. — Без тебя я бы долго выяснял это. Я проверял данные о купле и продаже недвижимости через агентские базы. Но тут, видимо, как-то их обошли. Что, в общем-то, неудивительно — с учётом того, как тщательно Кальцен скрывается».
Потом он поднялся и подошёл ко мне.
«Джим, я рассчитываю на твою помощь».
Мне хотелось ответить: «да понял я, понял уже», но я сдержался. Тэмбэл действительно нуждался в помощи и очень волновался. Думаю, причина его волнения заключалась вовсе не в том, что он боялся моего отказа. В первую очередь он выдал море секретной информации малознакомому человеку и потому опасался. Был ли он уверен в том, что я не болтун? Нет. Я любил пропустить стаканчик и вполне мог в нетрезвом состоянии рассказать своим собутыльникам всё, что угодно. Но Тэмбэл поставил на меня, точно на рисковую карту, благодаря которой можно сорвать банк или проиграться в пух и прах. Самое интересное, что не произошло ни того, ни другого; но не буду забегать вперёд.
***
Лучшего наблюдательного пункта, чем моя мастерская, Тэмбэл и представить себе не мог. Из маленького грязного окошечка можно было обозревать почти весь соседний дом, при этом оставаясь незамеченным. На следующий же день после нашего разговора мы отправились в мастерскую и стали оборудовать место для наблюдения. Тэмбэл планировал поселиться тут на неопределённый срок, вооружившись фотоаппаратом. Его основной задачей было сфотографировать нового жителя как можно качественнее — так, чтобы по фотографии гарантированно опознать Кальцена. Он не исключал, что немец изменил внешность. Второй частью плана было отследить, когда предполагаемый нацист уедет более или менее надолго, и в его отсутствие обыскать дом.
Я предложил проникнуть к Кальцену под видом телефонного мастера и поставить жучок. Тэмбэл отверг эту идею. Во-первых, Кальцен должен быть настороже. Любая подозрительная личность — и он тут же смотает удочки и исчезнет. А во-вторых, вряд ли он ведёт какие бы то ни было телефонные переговоры со своими бывшими соратниками.
«Акцент?» — спросил я.
«Акцент можно выявить, просто встав за ним в очередь в магазине, — возразил Тэмбэл. — Хотя, вероятнее всего, нет никакого акцента».
«Но человек, уезжавший из Португалии, говорил на ломаном английском».
«Кальцен знал английский в совершенстве. Скорее всего, он намеренно изобразил акцент, запутывая следы. Не сомневаюсь, что если бы мы этот акцент услышали, мы бы опознали в нём, к примеру, русский или французский».
Получалось, что Кальцен мог спокойно выдавать себя за американца. При наличии должной суммы купить поддельные документы — раз плюнуть.
Я действительно загорелся идеей поймать Кальцена, хотя, как вы могли заметить, человек я довольно спокойный и в авантюры сломя голову не бросающийся. Ловля преступника притормозила даже работу с Cartercar Model R, который я хотел выставить на шоу ретроавтомобилей уже к концу сороковых. В итоге — забегу вперёд — я его и выставил, но лишь в 1955-м. Слишком много проблем возникло на поздних стадиях реставрации — с подбором правильной краски, с поиском оригинального магнето (около года искал, да) и так далее.
Наблюдательный пункт для Тэмбэла мы оборудовали по высшему разряду. Окно было вымыто и снаружи покрыто тонировкой, подобно входящим в моду солнцезащитным очкам. Внутри находился высокий… гм, предмет мебели. Мы за два дня построили нечто среднее между диваном и стулом: Тэмбэл мог и сидеть на нём, и полулежать, ни на секунду не теряя из виду дом предполагаемого нациста.
Под рукой у агента всегда находились фотоаппарат и бинокль. Причём аппарат был профессиональный, с огромным зум-объективом, позволявшим с такого расстояния снять даже крошечную морщинку на лице человека, выходящего из дома напротив. Собственно, расстояние не превышало ста пятидесяти футов.
Мы не боялись того, что нас раскусят. В конце концов, это была автомобильная мастерская, в ней раньше постоянно велись работы. Тэмбэл появлялся в одежде механика; сосед мог подумать, что я просто нанял нового работника. Если, конечно, он вообще обращал внимание на нашу суету.
Надо сказать, что за пять дней подготовки сосед ни разу не появился на крыльце. Но молоко
