Ночь Люсинда провела почти без сна, ее не отпускали мысли о вечере, проведенном с Уиллом и его семьей. Она и сама не могла бы сказать, чего ждала от герцога, — но уж точно не того, что он так внезапно исчез.
В театре он сначала вел себя как настоящий джентльмен — был очарователен, вежлив и очень внимателен. И ничто не предвещало того, что произошло потом. Его поведение внезапно изменилось, и он, очевидно, счел, что имеет над ней власть, будучи женихом. Разумеется, это ее очень рассердило.
А ведь ей так хотелось шепотом рассказать ему о своих чувствах… Но именно в этот момент на сцене появился Гримальди. Герцог назвал ее по имени, и оно, ее имя, прозвучало у нее в ушах чудесной музыкой. И вдруг он совершенно изменился… И это было очень огорчительно.
Внезапно Тристан прекратил щипать траву и поднял голову. И тотчас раздался стук копыт — кто-то приближался к ним.
Люсинда отшвырнула цветок и схватилась за поводья. Сделав глубокий вдох, она постаралась успокоиться и выпрямилась в седле. Капля дождя упала ей на нос.
— Замечательно, — буркнула она, отводя за ухо выбившуюся из прически прядь.
К ее огромному удивлению, к ним легким галопом приближался вовсе не величественный Царь Соломон. Жеребец был гнедой, а всадник — совсем не такой огромный, как Уилл. И он был гораздо светлее, чем герцог.
Люсинда прищурилась, стараясь узнать мужчину, но ей это не удалось. И она не стала направлять Тристана навстречу приближающемуся всаднику.
Тут незнакомец наконец подъехал и спросил:
— Леди Люсинда Грей?
— Да, — кивнула Люсинда.
Мужчина улыбнулся, и его глаза засветились радостью.
— Вам нечего опасаться, леди Люсинда, хотя я и выгляжу этим ранним утром как чудовище. Я Маркус Макиннес, граф Уэстон. — Он коснулся пальцами полей шляпы, как бы приветствуя ее, и даже умудрился элегантно поклониться, хотя и сидел в седле. — Клермон послал меня сюда, чтобы я вас охранял.
И тут Люсинда вдруг почувствовала облегчение. Но от чего? От того, что лорд Уэстон объяснил, кто он и почему находится тут? Или потому, что Уилл не явился?
— Охранять меня, лорд Уэстон? От кого же? От чудовища, о котором вы говорили?
Его зеленые раза весело блеснули.
— Да, леди Люсинда. Тут водятся чудовища и множество всяких эльфов. Только не говорите мне, что вы их не видели в этом сказочном парке.
— Не припомню ничего подобного, лорд Уэстон. Хотя полагаю… Возможно, я наталкивалась на кого- то из эльфов, но просто его не узнала.
— Нет, невозможно! — Граф засмеялся. — Встретив эльфа, вы об этом непременно догадаетесь. Ну… не отправиться ли нам домой, пока погода окончательно не испортилась?
Посмотрев на мрачное небо, Люсинда рассмеялась.
— Лорд Уэстон, разве она уже не окончательно испортилась? Или этого, по-вашему, недостаточно? Вам нужно, чтобы пошел снег?
Лорд Уэстон спешился и повел своего гнедого рядом с конем Люсинды.
— В юности я провел много времени в Шотландии, леди Люсинда. И это, — он махнул в сторону грозного неба, — не сравнить со свирепыми бурями в Северном нагорье. Но я не сомневаюсь: Клермон насадит мою голову на пику, если я позволю вам простудиться. Так что же, поехали? — спросил он с улыбкой.
Люсинда кивнула и направила Тристана на дорожку.
— Откуда вы знаете герцога? — спросила она.
— Разве не все знают Железного Уилла?! — воскликнул Уэстон, присоединяясь к ней.
— Я не это хотела спросить, милорд.
Лорд Уэстон снова засмеялся. Его мелодичный баритон звучал очень приятно.
— Он говорил мне, что вы — женщина сообразительная и острая на язык. Мы с Уиллом познакомились в Итоне, точнее — в кабинете директоре, где встречались довольно регулярно.
— Значит, друзья по проказам?
Граф широко улыбнулся и подмигнул Люсинде.
— Не совсем так. Потребовалось некоторое время, чтобы мы поняли, что у нас общие цели.
— Какие же?
— Лишать жизни всякого, кого сможем, — с серьезным видом ответил граф. — И нам это прекрасно удавалось! — добавил он со смехом. — Не так-то просто получить прозвище Железный Уилл.
Люсинда тоже засмеялась. Потом вдруг спросила:
— А герцог… он довольно болтлив, не правда ли?
Уэстон тут же поймал головой:
— Нет, миледи. Обычно нет. Но если речь о вас, то он очень разговорчив.
Люсинда изобразила удивление.
— Тогда почему ему не захотелось сегодня утром встать пораньше и встретиться со мной?
— Ну… Уилл — человек очень занятой, — ответил лорд Уэстон. — У него ведь герцогские обязанности… И прочее.
Гнедой обнюхал Тристана и, не получив ответа, обиженно фыркнул.
— Это самый красивый конь, какого я здесь видел. Чистокровка? — спросил лорд Уэстон.
— Да, — ответила Люсинда, почти уверенная, что граф намеренно изменил тему. Он не хотел ничего рассказывать об Уилле. Но почему? Во всяком случае, было ясно: нет смысла расспрашивать его.
— Да, он чистых кровей. А ваш? Он такой красивый… Немного напоминает мне Фурию от Себастьяна.
На подвижном лице лорда Уэстона отразилось удивление.
— Верно, Поки родился от Фурии. А вы разбираетесь в лошадях?
— Поки?!
Граф чуть наклонился, прикрывая ухо коня своей ладонью.
— Шшш… — громко шепнул он. — Бедный Поки не унаследовал таланта своего отца, он не обладает его скоростью. И Поки очень чувствительный, так что я пытаюсь щадить его чувства.
— Да, вижу, — кивнула Люсинда. Повысив голос, заявила: — Милорд, ваш Поки, без сомнения, самый великолепный гнедой, какого я только видела. Такая сила, такой характер!.. Он действительно из этой знаменитой породы.
Люсинда могла бы поклясться, что конь графа навострил уши, выслушивая ее пространный комплимент. После чего зашагал еще более гордо.
Лорд Уэстон рассмеялся и, поглаживая коня по шее, проговорил:
— Миледи, мы с Поки благодарим вас за ваши великодушные слова.
Дождь припустил всерьез, и поднялся ветер.
— Поехали, лорд Уэстон? — спросила Люсинда.
— Поехали, — ответил граф, вскакивая в седло.
Они пришпорили своих коней и поспешили домой.
— Дорогая, мы скоро отправляемся в Клермон-Хаус! — крикнула Шарлотта из гостиной.
Люсинда замедлила шаг. С ее мокрого костюма для верховой езды капало на мраморный пол в фойе, и она остановилась у порога комнаты.
Почему-то Люсинда убедила себя: если она отбросит мысли о милостивом приглашении к ее светлости, то, возможно, и Шарлотта забудет о нём.
Но понятно, что на это можно было только надеяться.
— Нас пригласили? — Люсинда стояла в дверях, изображая смущение. Все ее попытки наскоро привести в порядок влажные волосы и мокрую юбку были бесполезны. А амазонка была испорчена безнадежно.
Шарлотта подняла взгляд от своего вязания. При виде Люсинды она воскликнула:
