разнуздывал Ленивца.
— Ты свободен, можешь идти, — сказал Салли работнику и добавил: — Граф сам позаботится о своей лошади.
Конюший нескладно поклонился и поспешно направился к выходу.
Салли прошел в амуничную комнату и поставил кожаное седло на деревянную подставку, затем вернулся и встал рядом с Ленивцем, прямо у головы лошади.
— И все-таки, милорд, глупая она или умная?
Маркус бросил Салли щетку, а сам оперся спиной о шершавую деревянную стену. Обычно он сам чистил коня, но раненая нога сильно беспокоила его сегодня, требуя отдыха.
Салли начал мягкими движениями оттирать грязь со шкуры чистокровного гнедого, Маркус тем временем пытался подытожить, что он знает о Саре. Эта девушка бесстрашна, совершенно лишена расчетливости и коварства, умная, честная, даже чересчур, страстная, немыслимо очаровательная, не прилагая ни малейших усилий, чтобы быть таковой, и к тому же прекрасно целуется.
Рана болела, и Маркус, устав менять положение, согнул больную ногу в колене и уперся ею в стену. Он прекрасно понимал, что последнее качество в его списке не имеет никакого отношения к тому, что знает Сара о контрабандистах на самом деле. На этот раз Маркус попытался сосредоточиться на тех ее качествах, которые могли бы сделать ее подозреваемой. Он мысленно «пролистал» изначальный список и понял, что даже с небольшими поправками, которые можно внести, и то с большой натяжкой, этот список мог свидетельствовать и в пользу того, что она ни в чем не замешана, равно как и в пользу того, что она может быть замешана в делах контрабандистов.
— Салли, — заговорил Маркус, встав прямо и осторожно потягиваясь, — разве не ты называл ее деревенской простушкой?
— Да, было дело, — подтвердил слуга, массируя бока Ленивца щеткой плавными, размашистыми, уверенными движениями. — Чем дольше я нахожусь в Лалуорте, тем чаще задаюсь вопросом: кто не замешан в контрабанде товаров, а кто замешан?..
— Ты разузнал что-нибудь о финансовом положении Тисдейлов?
— Достаток у них стабильный, — ответил Салли, принимаясь за ноги Ленивца, — правда, скромный, но у баронета не так уж много источников дохода.
Маркус некоторое время обдумывал слова Салли.
— Что там со списком имен, которые назвал Найджел?
Салли наклонился, массируя короткими сильными движениями внутреннюю часть задних ног лошади, затем обошел Ленивца и приступил к тем же манипуляциям с другой стороны.
— Эти ребята — сборище омерзительных и опасных типов. Чарлз по сравнению с ними просто агнец божий. Марлоу сейчас занимается этим. Информация будет через пару дней.
Маркус задумался, наблюдая, как Ленивец помахивает длинным светло-желтым хвостом.
— Ну, так что? — спросил Салли, нарушив задумчивость Маркуса. — В чем проблема?
Маркус озадаченно посмотрел на слугу:
— Не могу понять.
— Вот тебе на!.. — проворчал Салли и, обойдя лошадь, встал прямо перед Маркусом. — Вы же не новичок какой-нибудь, чтобы не разбираться в людях. Так в чем проблема с вашей красоткой? — спросил Салли, подражая шотландскому акценту Маркуса.
— В том-то и дело, что проблем нет, — настаивал Маркус и вновь оперся спиной о стену. — Как раз наоборот. Она предложила помочь мне вписаться в жизнь Лалуорта, если я помогу ей поймать убийцу Джаспера Уилмингтона.
— Если вы поможете ей?! — не веря своим ушам, воскликнул Салли. — Так это упрощает дело!
Маркус скрестил руки на груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Вы приняли пилюлю, когда ехали домой сегодня? — язвительно поинтересовался Салли, шлепнув лошадь по крупу. — Получается, что она просто умоляет вас использовать ее в ваших целях. И я не помню ни единого случая, когда вы упустили бы такую возможность.
У Маркуса вдруг разболелась голова.
— Ты выставляешь меня в таком свете, как будто я…
— Как будто вы лучший в своем деле! — перебил его Салли, снова принимаясь за работу. — И не надо мучиться угрызениями совести. Ни к чему хорошему это не приведет.
Салли был совершенно прав, и Маркус знал это.
Он оттолкнулся от стены и подошел к плетеной корзине, доверху наполненной морковкой, взял три штуки и, прихрамывая, подошел к Ленивцу.
Разломив морковь на две части, Маркус протянул лакомство гнедому и наблюдал, как быстро он с ним расправляется.
— Вам она нравится, не так ли? — спросил Салли, заканчивая чистить гнедого скакуна.
Маркус разломил еще одну морковку на три части и скормил коню.
— Это важно?
— Думаю, нет, — задумчиво ответил Салли. — Просто я не припоминаю, чтобы вы столько времени думали о женщине — тем более, если она нужна для дела. Я вообще не помню, чтобы вы думали о женщинах.
— Ты считаешь, мне нужно прекратить думать о ней? — спросил Маркус, уставившись на Ленивца, как мельница перемалывающего морковку.
Салли бросил щетку в ящик с принадлежностями для ухода за лошадьми, который стоял у дверцы стойла.
— Не меня надо об этом спрашивать. Но вот что я скажу — берегитесь сплетников.
— Скажи этим бездельникам, у которых язык без костей, что я всего лишь хочу должным образом выполнить свои обязательства, которые на меня накладывает мой титул, — ответил Маркус, освободил стреноженные ноги коня и завел его в стойло. — И не откладывай в долгий ящик. Я хочу покончить с этим дело, и чем раньше, тем лучше.
— Скучаете по Лондону, да? — понимающе спросил Салли.
Маркус мог поклясться, что буквально услышал, как Салли подмигнул.
— В некотором роде.
— Гм, — пробурчал Салли с каким-то животным отвращением, — а моя кухарка требует, чтобы я дарил ей цветы. Цветы, подумать только!
Маркус расстегнул и снял с коня недоуздок.
— Женщины… в их поступках нет никакой логики.
Он отступил назад, чтобы гнедой мог дотянуться до сена.
— Я так и сказал… но не ей, конечно, — смущенно подтвердил Салли, заглянув в окошко стойла, зарешеченного железными прутьями, на пути в амуничную комнату.
Маркус услышал, как Салли грохнул ящик с принадлежностями для ухода за лошадьми на покрытый пылью пол комнаты для амуниции прямо за стойлом Ленивца.
— Вы готовы идти, сэр? — спросил Салли, приоткрыв дверцу стойла.
— Побуду здесь еще немного, — ответил Маркус, теребя в руках недоуздок. — Скажи кухарке, что я скоро буду.
— Она, поди, и так уже вся на нервах, хоть смирительную рубашку надевай, — недовольно пробурчал Салли, хлопнув дверцей.
— Уверен, что только тебе под силу ее успокоить — ты самый неотразимый из моих слуг.
— Если мне не изменяет память, я у вас единственный слуга, — бросил Салли через плечо.
Направляясь к замку, он выдал такую длинную очередь отборных ругательств, что даже серое вечернее небо посинело от стыда. Через некоторое время все стихло.
— Не волнуйся, он же не всерьез, — заверил Маркус Ленивца, продолжая посмеиваться. Уши чистокровного скакуна мгновенно встали торчком при звуке голоса любимого хозяина, но, не получив указаний, он опустил морду и принялся жевать сено.
Маркус повернулся к западной стенке стойла и, упираясь обеими руками в шершавое побеленное
