— И тогда остается некая Лиз, — подхватила Саманта. — Муж уделял ей слишком мало внимания, потому что всего себя отдавал работе.
В 17.55 она решительным жестом сгребла письма в кучу, не позволив Питеру исследовать последнее.
— Мне надо разыскать эту самую Лиз, которая не сообщила своего адреса, — подвела она итог. — И с остальными тоже надо встретиться.
— Не думаю, что это разумно. Ваши читательницы убеждены, что имеют дело с пожилой и многоопытной леди. Если они обнаружат, что им отвечала молодая женщина, это может поколебать их доверие к вашей рубрике.
Саманту так потрясла эта простая, но здравая мысль, что она забыла посмотреть на часы. А если бы посмотрела, то узнала бы, что уже одна минута седьмого.
— Лучше, если с ними встречусь я, — предложил Питер.
— Но под каким предлогом?
— Над этим надо подумать.
Про себя Саманта взмолилась, чтобы он не начал думать над этим у нее на диване. Когда он поднялся, она с трудом сдержала вздох облегчения. Он взял свой портфель и направился к выходу.
— Спасибо за чай, Саманта. Мне очень жаль, но у меня еще одна встреча.
Потом улыбнулся и добавил:
— Кроме того, мне не хотелось бы, чтобы вы из-за меня опоздали. Вам и в самом деле очень идет это платье.
И вышел, не дав ей времени ответить. Ровно в 18.56 Маргарет ворвалась в гостиную Агаты. Та сидела перед телевизором и смотрела передачу для садоводов.
— У крыльца стоит машина, — объявила запыхавшаяся Маргарет.
— Наверное, дружок нашего жильца приехал, — не отрывая взгляда от экрана, ответила Агата.
Вооруженный лопатой садовник объяснял, как избавить сад от кротов.
— Нет, не дружок! Лысый всегда приходит пешком. По-моему, он ездит на метро.
Маргарет так и не смогла пересилить себя и называть приятеля Питера Пламкетта его «дружком».
— На крыльце включили свет, — доложила она чуть гнусаво, потому что носом прижималась к оконному стеклу.
— Странно. Обычно мистер Пламкетт и его друг стараются вести себя незаметнее, — удивилась Агата.
После чего встала и присоединилась к сестре на наблюдательном посту.
— Саманта! — прошептала Маргарет. — В похоронной накидке!
— А это тот самый мужчина, что подвозил ее в среду. Разумеется, она и не подумает пригласить его, чтобы познакомить со мной, — недовольно проворчала Агата.
Обе старушки нагнулись пониже.
— Очень красивый мужчина, — одобрила Маргарет. — И одет хорошо.
— Да, костюм на нем неплохой, — признала Агата. — Должно быть, человек состоятельный.
Они смотрели, как незнакомец помогает Саманте сесть в автомобиль и захлопывает за ней дверцу.
— И к тому же галантный! — вздохнула Маргарет.
И тут же повернулась к сестре:
— А с каких это пор Саманта стала ездить в машине?
— Понятия не имею. Зато теперь знаю, у кого она ночевала в тот день, когда пропала Дебби.
Маргарет подвинула к эркерному окну кресло сестры и грузно опустилась в него.
— Тебе что, нехорошо? — всполошилась Агата.
— Нет, хорошо. Просто не хочу пропустить, когда она будет возвращаться.
— Думаю, это будет еще не скоро. Может, посторожишь у себя?
— Из твоего окна лучше видно. А у тебя, случайно, не найдется стаканчика хереса?
Алессандро Лукарелли вел машину мягко и без толчков. Покосившись на свою пассажирку, он не смог сдержать улыбки. Саманта сидела, глядя прямо перед собой выпученными глазами, и жмурилась, когда они проезжали мимо очередного фонаря, то есть примерно через каждые десять метров. Она очень старалась дышать глубоко и ровно, и шум ее дыхания заглушал передаваемую по радио джазовую мелодию. В ручку дверцы она вцепилась с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь.
— Как вы? — поинтересовался он.
— Наслаждаюсь поездкой, — пылко соврала она.
Он услышал, как она громко сглотнула. По встречной полосе мимо них катил автобус с империалом. Саманта инстинктивно по-черепашьи вжала голову в плечи, словно готовясь встретить удар. Алессандро вытянул правую руку и успокаивающе потрепал ее по плечу.
— Как прекрасно, что вы пригласили меня в ресторан! — преувеличенно радостно воскликнула она и, отстраняясь, качнулась к дверце.
До этой минуты она в общем-то гордилась собой: ей удавалось держать свой страх в узде и ни разу не рвануться на полном ходу из машины. Но она не собиралась позволять Алессандро до нее дотрагиваться. Во-первых, потому что женщина должна уметь заставить мужчину ее добиваться, как без устали повторяла читательницам мисс Свити в каждой из своих колонок. А во-вторых, Саманта далеко не была уверена, что совладает со столькими эмоциями одновременно.
Когда они подъехали к ресторану, она испустила вздох облегчения. Из тени выступил служитель в ливрее, забравший протянутые ему Алессандро ключи.
— Выходите, — шепнул адвокат Саманте, изваянием застывшей на сиденье. — Это не закусочная для автомобилистов.
Ресторан держал шеф-повар француз. Изучая меню, Саманта ловила себя на том, что гадает, сколько здесь может стоить каждое блюдо. В карте, которую ей дали, цены вообще не значились. Да и в любом случае разобрать без очков мудреные французские названия она была не в состоянии.
— Откровенно говоря, я не знаю, что заказать, — с кокетливой улыбкой проговорила она. — Может быть, вы поможете мне с выбором?
Мисс Свити всегда советовала своим читательницам на первом свидании позволить мужчине проявить инициативу, поскольку это греет его чувство превосходства.
Алессандро заказал улитки и бордо. Саманта ненавидела брюхоногих, как живых, так и мертвых. Ей стоило немалого труда сохранять непринужденный вид, пережевывая эту гадость.
Зато вино пилось само, хотя она позволяла себе лишь пригубить бокал. Пьющая женщина отпугивает мужчин — она не просто так вдалбливала эту истину в головы своим читательницам, она и сама свято в нее верила. Алессандро, должно быть, не читал женских журналов: себе он подливал уже несколько раз. Глаза у него заблестели, и на него напала болтливость. Он рассказывал ей о своем детстве в деревне и о старой хижине в глубине бабушкиного сада, в которой устроил себе убежище.
За десертом — Алессандро заказал обоим «тарт Татен»[8] — беседа приняла более интимный характер. Они обсудили проблемы Флавио, и Саманта лицемерно похвалила его стремление добиваться успехов. Алессандро чуть помолчал, потом провел рукой по волосам и заговорил о матери Флавио. Она теперь жила в Соединенных Штатах, в Сиэтле. Работала в центре социальной помощи малолетним преступникам, а по вечерам училась, мечтая стать детским психологом.
— Вот чего мне никогда не понять: почему она бросила Флавио ради чужих детей? — В его нарочито бесстрастном тоне прорывались нотки гнева. — Он страшно по ней скучает.
Саманта с серьезным видом кивнула, стараясь не выдать охватившей ее эйфории. Итак, он свободен. Больше того, он ищет спутницу жизни и женщину, способную заменить его сыну мать. Обе эти роли годились для нее как нельзя лучше. Особенно первая, думала она, созерцая его профиль.
— Саманта! — вдруг совсем другим голосом сказал он. — А у вас кто-нибудь есть?
Психически ригидная родная бабка и страдающая ипохондрией двоюродная, чуть не ляпнула она, но прикусила язык. И поднесла к губам бокал, давая себе время на раздумье. Перед ней открывались три
