Бухенвальдский набат

1963

* * *

Зима.
Декабрь.
Коротенькие дни.
В четыре зажигаются огни.
И этот краткий день,
и этот долгий вечер
тяжелым грузом
валятся на плечи.

Шагаю
от угла
и до угла.
Ползут часы...
Меж облаков,
без блеска,
чуть свет мелькнет —
в окошке снова мгла.
Хотя б куда-нибудь
далекая поездка!

А может, снова
стать в солдатский строй
и — марш вперед,
сквозь колкие метели?
Куда там! Стар!..
И вечер надо мной,
и, как назло,
томящее безделье.
Пора такая для меня страшна,
страшнее,
чем на фронте тишина.

Нет, я не жду весеннюю лазурь,
ни долгих дней, июньской позолоты.
Не надо мне десятибалльных бурь —
я жажду
исцеляющей работы!
Но, чу!
Я слышу мелодичный звук:
ко мне опять пожаловала муза,
и вновь вернулась легкокрылость рук,
и плечи расстаются
с тяжким грузом.
К чертям хандру!
Кто врет, что скоро старость?
Работа — взлет!
Безделие — усталость!

1963

ЗЕМНАЯ МАТЬ

Прекрасная,
с младенцем на руках,
в одеждах скромных,
стройная, босая,
она ступает в легких облаках,
свой ясный взор к народам обращая.
В нем все слилось:
и лучезарный свет,
тревога,
боль,
упрек и вдохновенье.
Но не ищите, не найдете —
нет
в ее глазах покорного смиренья.
Она не Божья Матерь,
просто — мать,
земная мать,
с большим и смелым сердцем.
Она не хочет в жертву отдавать
рожденного в страданиях младенца.
Он — не Христос,
не маленький святой,
на муки,
на распятье обреченный.
Малец-крепыш с кудрявой головой —
он будущий строитель, иль ученый,
иль первооткрыватель на Луне,
писатель, предающийся раздумьям...