Бухенвальдский набат

Сколько солнца,
сколько света,
небо — в золотистых бликах.
Это верная примета,
что весна совсем уж близко.
В легком платье,
в полушалке
голубом, прозрачной вязки.
И весну почуяв, галки
на лету пустились в пляски.

Снег и тает,
и сверкает.
Вдруг зима пугнет морозом.
А февраль,
не попрекая,
говорит ей:
— Поздно, поздно,
не старайся,
не взыщи ты,
теплый ветер дует в спину.
Я — последний твой защитник,
да и то — наполовину!
Я признаюсь, я не скрою,
никуда нельзя мне деться:
меж тобою
и весною
разделилось мое сердце.
Встречу я ее
приветом,
поклонюсь ей низко, низко...

Праздник солнца,
праздник света —
знать, весна совсем уж близко!

1967

* * *

Еще зима вольным-вольна,
гуляет, в шубу разодета,
а в небесах — уже весна,
весна сверкающего света.

И света вешнего напор
неистов, весел, безграничен...
Зиме выносит приговор
на звонком языке синичьем.

Еще силен коварный враг,
он сможет дать умело сдачи.
Но снег трепещет, словно флаг
капитуляции и сдачи.

Пока леса в глубоком сне,
пока земля не отогрета,
февраль открыл простор весне –
весне сверкающего света.

1967

В ЗАЩИТУ СИЗАРЕЙ

Голубь и
голод
рифмуются,
особенно в современном стиле.
Глядите, как голуби на улицах
кидаются под автомобили:
пустозобые,
в погоне за зернышком,
за тополевой пушинкой...
Любуйтесь,
в налипших перышках
рифленые, жесткие шины.
Это — картина летняя.
Зимою вдвойне хуже —
сизарики безответные