Бухенвальдский набат

не злато копить,
не копить серебро,
а быть и богатым,
а быть и счастливым
от блеска реки
и от золота нивы.

Зачем я родился?
Чтоб чтить свою мать,
чтоб каждое утро
работой встречать.
И в день яснолицый,
и в день хмуро-серый
в людское величье
крепить свою веру.

Зачем я родился?
Чтоб в буднях жестоких
выковывать нужные
честные строки.
Набатную песню
о мире сложить
и с нею в сердцах
человеческих жить.

1968

ПРЕДНОВОГОДНЕЕ

По традиции сейчас стихи пишу.
Все-таки я радуюсь итогу:
двигаюсь, страдаю и дышу.
Разве это мало? Слава Богу!
Високосный мачехой мне был:
горечь я отведал в изобильи —
лютый ветер остужал мой пыл,
непогода сковывала крылья.
Словно встал на роковой черте,
чтобы опуститься на колени,
и казалось, что моей мечте
в пропасть предназначено паденье.
В пропасть. И тогда дела с концом,
от мечты осколки полетели...
Без нее ты станешь мертвецом,
хоть порядок полный будет в теле:
будешь есть, гулять навеселе,
только не увидишь бригантины...
Ну и что ж, на матушке-Земле
чаще благоденствуют кретины,
процветают, широко живут,
властью обладают исполинской,
и тебя, мечтателя, зажмут,
если ты не мыслишь по-кретински.
Нет, я в ноги им не упаду,
и с моей мечтой мне не расстаться.
Верю: в наступающем году
да еще последующих двадцать
я пойду сквозь ветер, дождь и снег,
не завязну в самой вязкой тине.

Я не существо,
я — человек!
Жизнь моя
на вольной бригантине.

30 декабря 1968

МИРНЫЙ ПЕЙЗАЖ

Стою у берега песчаного, крутого,
почти недвижной кажется река.
Она в степи сверкает как подкова,
застыли кучевые облака.
Степь залита едва дрожащим светом.
Покой.
Жара.
Июль.
На гребне лето...
Но вдруг в траве мелькнула куропатка:
она бежит за сереньким жучком.
За куропаткой, как играя в прятки,
лисица пробирается тайком.
Над степью беркут-великан кружится,