Бухенвальдский набат

Так почему же, почему же
быть равнодушным не могу?
Вознагражден я или проклят,
что в сердце неуемный жар?
Но не могу вдали с биноклем
глядеть, как дом объял пожар.
Себе не созидаю рая,
а там — хоть не расти трава!..
Я не желаю попугаем
чужие повторять слова.
Давно пошел шестой десяток,
и поуняться бы мне честь!
Но весь, от головы до пяток,
каким я был, таков и есть,
таким и до конца пребуду,
покой лишь признаю во сне.

Бунтуй, душа моя,
покуда,
покуда кровь течет во мне.
Дороги торной
мне дороже
навстречу солнцу крутизна.
Иначе
сердце жить не может.
Иная жизнь?
К чему она?

1974

* * *

Закат погас давным-давно,
а человек глядит в окно...
Его охватывает жуть:
«О, как все бренно, быстротечно...»

Во тьме сверкает Млечный путь,
летящий в бесконечность вечно!..

1975

* * *

Нет, право, ни при чем тут сроки:
приходит год, уходит год,
жара или мороз жестокий,
веселый бег весенних вод —
ни в том и ни в другом истоки
и вдохновенья, и забот.
Когда родятся чаще строки,
я счастлив. И наоборот:
когда не тянут корни соки,
когда ни грез, ни дум высоких —
такая грусть-тоска берет!..

Нет, право, ни при чем тут сроки:
уходит год, приходит год...

1975

* * *

Еще листвою шелестят
зеленые сады.
Мне нынче ровно шестьдесят,
но в этом нет беды.
Не старческой тоской объят —
душой и мыслью свеж.
Мне — шестьдесят.
И, значит, взят
еще один рубеж.