Бухенвальдский набат

Но надо жить...
Терпеть и ждать.
Терпеть,
хоть нестерпимо больно.

1976

МОЛИТВА

О, дай мне, Господи, подняться
в полете над самим собой,
как будто бы мне снова двадцать
и не страшит барьер любой.
И нет еще в запасе знаний,
и вовсе я не эрудит,
а неокрепшее сознанье
пока что безмятежно спит.
И от малейшей женской ласки
глубокой ночью не до сна,
пред взором вспыхивают краски
и даже осенью — весна.
Все небо надо мной искрится,
пространство подо мной — в цветах,
парю свободно, словно птица,
упруг и крепок крыльев мах!
О, дай мне, Бог, подняться снова
поближе к солнцу, в небеса!
Сорви и дум, и лет оковы
с меня хотя б на полчаса!
За этот краткий миг свободы,
за дерзновенный сей полет
убавь мне старческие годы
и мудрости тяжелый гнет...
К чему бесплодное томленье?
Что толку под золою тлеть?
Я жажду радости паренья,
хоть раз еще хочу взлететь!..

1976

* * *

Такой январь сравнить лишь можно с мартом
мороза нет, и не метет пурга.
Лишь южный ветер с озорным азартом
съедает преждевременно снега.

1976

* * *

Неужто все самообман
и впредь останется как прежде:
и не дописанный роман,
и кол осиновый надежде?..
Слабеет шаткое «авось»,
и трезвый голос ежечасно
нашептывает: «Слышишь, брось!
Твое борение напрасно.
Ты тайны многие постиг,
ты жизнью умудрен в достатке,
но ты, увы, почти старик
и можешь рухнуть в первой схватке.
Ты сердцем рвешься на войну
за справедливость и свободу...
Тебе бы лучше тишину,
прогулки в ясную погоду,
и так до кипенных седин,
хлопот, тревоги — ни на йоту.
Поверь, чудак, конец один —
что гению, что идиоту!»

Да, трезвый голос лжет едва ль.
Но как последовать совету,
который гасит высь и даль
и закрывает доступ свету?
Так лучше пусть самообман.
Не усидеть мне за оконцем.
Я вижу солнце сквозь туман,