Бухенвальдский набат

летит,
летит в тартарары,
в полете развивая скорость света.

Полями и лесами разодета,
щедры ее обильные дары,
могучим солнцем все еще согрета,
под звонкий смех беспечной детворы
безумием объятая планета
летит,
летит,
летит в тартарары.
Вниз головой владыки в кабинетах
сидят на креслах, зорки и мудры.
Глобальные фатальные ракеты
в засаде притаились до поры...
Летит,
летит,
летит в тартарары
безумием объятая планета.

Отрава в реках — времени примета
от Миссисипи, Рейна до Куры.
Распределяют злато госбюджета:
для жизни — горстка,
смерти — две горы.
Пары,
жиры,
шнуры,
шары,
газеты,
боеголовки,
биржи,
пистолеты...
все в мешанине головной коры...
Безумием объятая планета
с вершины галактической горы,
в полете развивая скорость света,
летит,
летит,
летит в тартарары!..

1975

* * *

Не снег, не дождь, а дребедень,
и под ногами каша, слякоть.
Но в этот хмурый зимний день
я вовсе не намерен плакать.
Как миг промчался старый год.
Увы, он снова не вернется.
И не упал к ногам тот плод,
что в жизни счастьем обернется.
А мой спасительный корабль
стоит на якоре, как прежде.
Но я не сник и не ослаб,
не разуверился в надежде.
Нет, предсказать я не берусь,
что новый год мне уготовил.
То я шагаю, то плетусь,
всегда и ко всему готовый.
Живу я, словно на войне,
к броску напрягся из траншеи.
Зачем оно такое мне?
Но я иначе не умею.

1 января 1976

* * *

Мне снятся мерзостные сны.
Тому есть веские причины...
И небо ясное весны
порою кажется с овчину.

Ох, надоела немота,
когда кричать необходимо!
Наверно, краше слепота,
чем видеть все орлино-зримо:
тупую правящую рать,
народ —
безвольный, алкогольный...