сверкает разумв широких и густых бровях.Конечно, можете злословить,моим восторгом пренебречь,мол, что к чему,при чем тут брови,коль об уме заходит речь?Что ж, дело ваше.Но приметыя лично внешние ценю.Я волей Бога стал поэтом,его за это не виню,наоборот, хвалю, как надо,хвалю отца, я — зрячий сын.Припомните, земные чада,те эпохальные усы!Припомните хоть на минуткуих проседь, блеск и красоту!Вам почему-то стало жуткои вроде б даже сушь во рту?!Подставь, мой современник, ухо,и я спрошу тебя не зря:ты помнишь правящее брюхои лысый череп звонаря?Выходит, внешние приметысовсем не пустячок для нас...Уже спешит к закату летои до восхода ровно час.Пегас летит, кружится лихо,а ноздри пышут, как меха,но вдруг отпрянул от Барвихи:давай подальше от греха!Я внял его предупрежденью:«Гляди, огреют кирпичом!»А я пишу стихотворенье,ну просто так, для упражненья,стихотворенье ни о чем...
1977
ВОЕННЫЙ ОРКЕСТР
Марш был для всех,он был ничей —для сборища, для лошади,он был запевом для речейи шествия по площади.Оркестр был, как быть должно,на солнце медь в свечении,он марш играл, как лил вино,для всех без исключения.Но вот, розовощекий франт,юнец, сапожки с глянцем,на площадь вывел лейтенантколонну новобранцев.И не слабы, и не крепки,и не обеспокоены,идут в колонне пареньки —почти солдаты, воины,закуска Марсу на присест,когда он разгуляется...Вперед колонны встал оркестр,как это полагается.И лейтенант —теперь орел —шагание отменное!Оркестр свое лицо обрел —надменное, военное.Был марш как марш,но не любой,ремнем затянут в талии,гремел и призывал на бойза что-то... и так далее.Он красовался как в кино,на солнце медь в сиянии,он марш играл, как лил вино,
