экспедиционный корпус так далеко от баз снабжения в скованный льдами беломорский порт.
Южнее 9–й действовали соединения 8–й армии. 155–я и 139–я стрелковые дивизии были объединены в 1–й стрелковый корпус, наступавший по направлению к железнодорожной станции Йоэнсуу. Важным железнодорожным узлом Лоймола должны были овладеть части 56–й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся далее к югу. Наконец, по северному побережью Ладожского озера двигались 18–я и 168–я стрелковые дивизии вместе с 34–й танковой бригадой. Вскоре после начала войны они вместе с 56–й дивизией были объединены в 56–й стрелковый корпус. К линии фронта в полосе 1–го корпуса дополнительно выдвигалась 75–я стрелковая дивизия.
На главном направлении, против линии Маннергейма, наступала 7–я армия, которой до 7 декабря 1939 года командовал комкор В. Ф. Яковлев, а потом — К. А. Мерецков, ранее координировавший действия всех войск, вторгшихся на территорию Финляндии. В ее состав входили 49, 142 и 90–я стрелковые дивизии 19–го стрелкового корпуса и 43, 24 и 70–я стрелковые дивизии 50–го стрелкового корпуса, подкрепленные 1, 13, 20 и 35–й танковыми и 15–й и 35–й мотострелковыми бригадами и отрядом Карельского укрепленного района. Вскоре в бой вступили также 123, 138 и 150–я стрелковые дивизии и 40–я танковая бригада.
План операции 7–й армии предусматривал удары в двух расходящихся направлениях: на Выборг и на Кекс- гольм. Эти города рассчитывали «освободить» на 8— 10 день войны. Потом, по замыслу руководства Ленинградского военного округа, левофланговые соединения продолжили бы поход на Хельсинки, а правофланговые — на северо — запад, навстречу дивизиям 8- й армии.
1 декабря 1939 года, в 21 час 50 минут, ТАСС передало сообщение об образовании нового правительства Финляндии. На следующий день в советских газетах появилось сообщение о том, что согласно радиоперехвату «сегодня в городе Териоки (на Карельском перешейке. —
В его состав вошли видный деятель ВКП(б) и Коминтерна Отто Куусинен (председатель «народного правительства» и министр иностранных дел), Маури Розенберг (министр финансов), Тууре Лехен, Армас Эйкия (министр земледелия), Инкери Лехтинен (министр просвещения), Пааво Прокконен (министр по делам Карелии). В первый же день своего существования «народное правительство» обратилось в Президиум Верховного Совета СССР с предложением об установлении дипломатических отношений между двумя странами. В тот же день в Кремле объявили о признании «правительства Куусинена» — собственной марионетки — в качестве полноправного субъекта международного права и установили с ним дипломатические отношения.
В годы перестройки советские историки выдвигали версию, что «правительство» в Териоках было образовано по инициативе финских коммунистов, а не по приказу Сталина. Но на самом деле тексты «радиоперехвата» и обращения составлялись не в Териоках, а в Москве, и редактировали их партийный идеолог Андрей Александрович Жданов и глава советского правительства Вячеслав Михайлович Молотов. На бумагах сохранились пометки, сделанные их рукой. Молотов, в частности, потребовал, чтобы упор в обращении делался не на поддержку Советского Союза, а на «восстание» против правительства в Хельсинки и на то, что «независимая и самостоятельная Финляндия возможна только в дружбе с СССР». В день начала войны он предупредил германского посла Шуленбурга: «Не исключено, что в Финляндии будет создано другое правительство — дружественное Советскому Союзу, а также Германии. Это правительство будет не советским, а типа демократической республики. Советы там никто не будет создавать, но мы надеемся, что это будет правительство, с которым мы сможем договориться и обеспечить безопасность Ленинграда».
Уже 2 декабря с «финляндской демократической республикой» был заключен в Москве договор о дружбе и взаимопомощи. Любопытно, что его проект был подготовлен НКИД еще 22 ноября. Согласно этому договору ФДР, ввиду близкого родства карельского и финского народов, передавалась вся территория Карельской Автономной Советской Социалистической Республики (70 тысяч кв. км), а СССР взамен получал 3970 кв. км территории на Карельском перешейке.
Ясно, что никакого восстания финских солдат и объединения вокруг «народного правительства» левых партий не было и в помине. «Финляндская демократическая республика» оказалась не более как пропагандистской декорацией. Согласно советской легенде Аксель Анттила стал командующим армией из солдат, восставших против «кровавой клики Маннергейма — Таннера», а между тем Финская Народная армия начала формироваться задолго до выстрелов у Майнилы и советского вторжения.
В роли «восставших солдат» выступали бойцы 1–го особого корпуса Народной армии Финляндии, который начал формироваться в Ленинградском военном округе еще 25 октября 1939 года, ровно за месяц до провокации в Майниле. В этот день согласно приказу наркома обороны СССР была сформирована 106–я стрелковая дивизия, которая незадолго до начала войны была переформирована в особый корпус с той же нумерацией. Обратим внимание читателя на то, что к тому времени в Красной Армии стрелковые корпуса носили нумерацию до 56–го. Его командиром и был назначен Анттила.
Почему корпус был назван особым? Потому что был сформирован из финского и карельского населения СССР. 23 ноября корпус переименовали в 1–й горнострелковый, а после вторжения Красной Армии в Финляндию назвали 1–м стрелковым корпусом Финской Народной армии, номинально подчинив его «правительству» Куусинена.
Первоначально корпус, вернее, его штаб находился в пригороде Ленинграда, где началось его комплектование финнами и карелами, жившими в Карелии. 27 ноября 1939 года — как раз в день сообщения советского правительства о «белофинской провокации» в районе Майнил — пришла директива штаба ЛВО о переброске корпуса в район города Пушкина. К этому моменту корпус имел в своем составе 4 стрелковых, а также артиллерийский и танковый полки. 10–12 декабря части корпуса совершили передислокацию в район Териоки, где находилось в тот момент «правительство ФДР». Чуть раньше, 8 декабря, 1–й горнострелковый полк убыл на север «для выполнения особого задания правительства». Он был направлен в район Петсамо (ныне — Печенга Мурманской области), который части 14–й армии заняли в начале декабря. К началу войны корпус состоял из 2 дивизий и насчитывал около 13 500 человек, а к 18 декабря — уже 18 ООО, причем пока подавляющее большинство бойцов и командиров составляли карелы и финны.
В феврале 40–го численность 1–го корпуса ФНА возросла до 25 тысяч человек в 4 дивизиях. Для пополнения его мобилизовали финское население Карелии и Ленинградской области. Однако финнов и даже людей с финскими фамилиями для укомплектования дивизий не хватало. Лиц с финским родным языком набралось, включая политических эмигрантов, не более тысячи человек. В результате в корпусе преобладали русские ингры — совершенно ассимилировавшиеся жители Ленинградской области финского происхождения, но по — фински уже не говорившие. Были и представители других советских национальностей, никакого отношения к Финляндии не имевшие и финским языком, разумеется, ни в какой мере не владевшие.
Мой покойный отчим, Олег Григорьевич Лемтюжников, вспоминал, как по улицам Ленинграда маршировали солдаты 1–го стрелкового корпуса Финской Народной армии. Выражались они исключительно «по матушке» и без всякого акцента. Ну а боеспособность корпуса, собранного с бора по сосенке, оказалась крайне низкой. Пара столкновений с «белофиннами» показала, что бойцы Народной Армии предпочитали сразу же «брать ноги в руки» и уходить в тыл. На фронт их поэтому старались не направлять. Берегли для так и не состоявшегося парада в Хельсинки. Ведь в декларации «народного правительства» провозглашалось: «Первому финскому корпусу предоставляется честь принести в столицу знамя Финляндской Демократической Республики и водрузить его на крыше президентского дворца, на радость трудящимся и страх врагам народа». Однако Финской Народной армии выполнить эту почетную миссию так и не довелось.
В связи с нехваткой «настоящих финнов» Куусинен, Анттила и бывший тогда членом Военного совета
