Тайны финской войны

Северо — Западного фронта Жданов отправили в Москву телеграмму:

«Сталину, Ворошилову. Для пополнения Финской Народной армии просим разрешить провести досрочный призыв граждан карел и финнов в Карелии, Ин- германландии и Калининской области, подлежащих призыву осенью 1940 года. Кроме того, разрешить произвести в Карелии и Ингерманландии призыв карелов и финнов 1899 года и частичный призыв граждан, находящихся на спецучете (как потенциальные финские шпионы! — Б. С.).

Кроме уже утвержденного наркомом первого стрелкового корпуса в составе двух дивизий на Карельском перешейке просим утвердить с учетом дополнительного призыва:

а) формирование на участке 8–й армии в районе Суоярви одной стрелковой дивизии;

б) на участке 9–й армии в районе Ухта отдельного стрелкового полка;

в) на участке Петсамо — Торнио пограничной дивизии».

В январе 1940 года подразделения 5–го и 6–го полков ФНА впервые участвовали в частных операциях на участке 8–й армии. Командир 3–й дивизии, в которую они входили, отмечал, что противник в этих столкновениях понес большие потери, а подразделения народоармейских полков продемонстрировали высокую боеепособность. Однако в действительности в боях 28–29 января, когда на остров Лункулан — саари был брошен батальон 6–го полка, бойцы ФНА бежали с поля боя при первой же контратаке своих соплеменников. Нечто подобное произошло и с отдельным батальоном ФНА, действовавшим на фронте 9–й армии.

«2 февраля, — доносил комбат, — батальон занимал перекресток дорог у деревни Лендеры; в столкновении с белофиннами батальон потерял 11 чел. убитыми, 14 ранеными и 32 обмороженными. Противник оставил на поле боя 3 убитых. 13 февраля разведывательный дозор, высланный в направлении на Кухмо- ниеми, был уничтожен засадой противника, который потерь не имел».

После этого Анттила, заручившись поддержкой Ворошилова, отдал приказ: «По имеющимся у меня сведениям, со стороны командования соединений Красной Армии были попытки использовать части ФНА для решения частных боевых задач. Напоминаю, что части ФНА могут быть использованы «ТОЛЬКО ПО ЛИЧНЫМ УКАЗАНИЯМ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ»».

С 1 февраля 1940 года командование частей и соединений ФНА получило разрешение: «Если в вашем распоряжении не окажется националов (лиц карельской и финской национальности. — Б. С), можно комплектовать и русскими». Фактически так и поступали уже с начала января, особенно в танковых и артилле — рийских подразделениях. Зачисляли не только русских, но и представителей других советских национальностей. Так, в списках стрелковых подразделений ФНА встречаются такие далекие от исконно финских фамилии, как Тажибаев, Полянский и Устименко. Поэтому 4 января 1940 года был отдан уникальный приказ:

«В части корпуса поступает пополнение самых разных национальностей. Этим могут воспользоваться в целях антисоветской пропаганды враги Советского Союза и Финляндской Демократической Республики. В целях конспирации приказываю: в частях, имеющих наибольшую прослойку бойцов и командиров нефинской национальности, присвоить бойцам и командирам финские фамилии».

Первым выполнили этот приказ начальник штаба корпуса комбриг Романов, ставший до середины апреля Райкасом, и начальник политотдела Терешкин — Тервонен.

Ускоренный рост численности личного состава корпуса привел к тому, что в 1–м стрелковом полку 1–й стрелковой дивизии из 2500 человек карелов и финнов стало примерно 75 %, во 2–м стрелковом — около 60 %, а в артиллерийском полку — чуть более половины. Заметим, что эта дивизия по планам советского политического руководства должна была первой войти в «освобожденные» Красной Армией Выборг и Хельсинки, чтобы продемонстрировать: Финляндию от ига клики Маннергейма — Рюти — Таннера освободили финские трудящиеся.

Трудности возникали и со знанием финского языка. Большинство бойцов и командиров ФНА знали его плохо или не знали вовсе. Так, командир 1–го полка, незадолго до этого вернувшийся из заключения майор Аланнэ, отдал 20 декабря приказ:

«Всем командирам подразделений выделить преподавателей финского языка, хорошо знающих русский и финский языки; организовать в подразделениях в вечернее время двухчасовые занятия по изучению финского языка, обратив внимание на команды, опросную и разговорную речь. С 21 декабря все команды подавать только на финском языке».

Естественно, за сутки языку не научился никто, и через день появился новый приказ:

«Несмотря на мой приказ о переходе подач команд и разговорной речи на финском языке во всех подразделениях полка, проверкой установлено, что командный состав этот приказ не выполняет. Категорически требую выполнения моего приказа и напоминаю, что за невыполнение приказов виновные будут подвергаться дисциплинарным взысканиям. Командный состав, не знающий финского языка, обязан иметь на руках выписки строевых команд и ими руководствоваться».

Ненамного лучше обстояло дело с обучением языку «родной страны» и в других частях корпуса. В связи с этим начальник штаба корпуса комбриг Райкас — Романов отдал приказание:

«Из доклада учителя финского языка явствует, что посещаемость занятий по изучению финского языка командным составом управления корпуса весьма низкая. Из 25 человек, изучающих язык, на занятиях зачастую присутствуют 3–4. Напоминаю, что изучение финского языка — не добровольное дело, а служба и посещение занятий является обязательным для тех лиц, кои не знают языка. Строго предупреждаю всех, что в дальнейшем на лиц, отсутствующих на занятиях без уважительных причин, буду накладывать дисциплинарные взыскания, вплоть до ареста. Занятия вести ежедневно по 2 часа для группы».

Только 21 февраля 1940 года, через 10 дней после начала Красной Армией решающего штурма линии Маннергейма, две дивизии ФНА, расположенные на Карельском перешейке, двинулись на фронт. 26 февраля один из полков получил важную боевую задачу: «Произвести очистку полуострова Койвисто от возможных белофинских банд». Однако выполнить ее народоармейцам так и не пришлось.

В начале марта соединения 7–й армии вышли на подступы к Выборгу. Штаб Северо — Западного фронта считал, что главный город Карельского перешейка можно занять в течение суток. Поэтому командующий Северо — Западным фронтом С. К. Тимощенко отдал приказ, запрещающий участие полков и батальонов особого корпуса в активных боевых действиях. Финскую Народную армию берегли для торжественного вступления в Выборг. 2 марта Анттила отдал распоряжение о подготовке для этого парада одного из ее стрелковых полков. Однако днем раньше подразделениям 2–й дивизии пришлось принять участие в бою: следуя по дороге, танкисты 1–й танковой бригады приняли бойцов ФНА за противника и открыли огонь. Правда, последние быстро ретировались, поэтому потери ограничились тремя ранеными.

Взять Выборг не удалось., 4 марта командующий Северо — Западным фронтом отдал приказ о совместных действиях лыжного батальона 1–й дивизии с 43–й дивизией 7–й армии, которая вела бои за остров Сунион — саари. Однако уже на следующий день этот приказ был отменен. Видно, посчитали задачу слишком сложной и опасной для народоармейцев.

Зато 9 марта особому корпусу было поручено вполне посильное задание: «Сбор трофейного имущества, оставленного белофиннами при отступлении, а также организация охраны народнохозяйственных объектов». Фактически в февральско — мартовских боях на Карельском перешейке от ФНА приняли участие только дивизион 1–го артиллерийского полка и полковая батарея 2–го стрелкового полка, оказывавшие с 6 по 13 марта огневую поддержку частям 43–й дивизии. За это время подразделения ФНА, если верить их донесениям, уничтожили несколько огневых точек и 2 танка противника, потеряв при этом 2 человек убитыми и 9 ранеными. Действия «финских» 5–го и 6–го стрелковых полков, входивших в состав 8–й армии, ограничились несколькими разведывательными поисками.

Несмотря на все попытки Кремля представить ФДР вполне дееспособным государственным образованием, в Европе сразу поняли, что к чему. Уже 3 декабря газета «Тайме» писала: «Целью его («правительства» Куусинена. — Б. С.) является превращение Финляндии в страну наподобие внешней Монголии». Тщетными были все усилия советской дипломатии: ни одна страна в мире, кроме упомянутой Монголии и в ту пору еще формально независимой Тувы, не признала «финляндскую