Утром мы решили сходить в летную столовую. Попить чайку, проглотить горячую манную кашку с маслом, чтоб желудок не склеился. Издалека узрел Пал Палыча — он шел из штаба.
Его невозможно было спутать с кем-нибудь: эта походка пингвина, с раскинутыми, словно крылья, руками, растопыренной пятерней, будто изготовленной, чтобы хватать… Он остановился возле меня, поздоровался, отвечая на мое приветствие.
— Вы зайдите ко мне в штаб. Прибросим плановичку на завтра. — Замкомандира редко тыкал, на «вы» обращался и к прапорщику, и к солдату, особенно, когда отчитывал. Из столовой выскочил какой-то летчик, будто ошпаренный, весь красный, с мокрым лицом и непокрытой головой. Санников подозвал его к себе.
— Вы почему без головного убора? — насупившись, спросил он.
— Да вот, в кармане… — мялся незадачливый малый, доставая пилотку из кармана.
— У меня много чего в кармане. Я не спрашиваю, что у вас в кармане. Почему у вас нет ничего на голове? Предпоследнее, «китайское», усвоили?
— Ясно, товарищ командир.
Выражение «Последнее „китайское предупреждение“» Санников употреблял частенько, и когда его спросили, что может за ним последовать, он сказал: «Восточная пытка. Сдавливание головы с помощью веревки и палки. Если не найдется веревка, соберем узкий круг ограниченных людей и накажем как попало…»
За насупленными бровями, грозным видом барса, в самом уголке глаз, возле гусиных лапок морщин, крылась еле заметная смешинка.
В столовую мы пришли уже «под завязку». Худющий солдатик собирал со столов рыбные консервы в томате. «Красную рыбу» почти никто не ел, поэтому вечером рыбка уплывет в рваные торбы афганских мальчишек.
— Командир, ты посмотри на него, — кивнул мне Игорь на уборщика. — Он же ласты вот-вот склеит…
Ребята забрали с соседних столов тарелки с тридцатиграммовыми порциями масла — круглыми тюбиками, от жары начавшими расползаться. В каждой тарелке — шесть порций. Если в манку прибросить хорошо маслица — то больше ничего и не нужно. Остатки говяжьего рагу с пшенной кашей стояли на столах, мухи плотным роем кружили над своим пиршеством…
Запив кашу чаем черного цвета, я отправился в штаб.
Возле гостиницы встретил Фиру.
— Ну как вы устроились?
— Все хорошо. Заходите ко мне в гости с ребятами. Угощу вас чем-нибудь вкусненьким.
— Спасибо, Фира. Обязательно зайдем.
Составление летной плановички — процесс творческий, и мы пропыхтели с Пашей (так я уже звал про себя Пал Палыча) битый час. Еще час я рисовал чистовик плановички, где хитрые значки с кружочками и стрелками изображали полеты в закрытой кабине, под шторкой, пилотирование при отказавших приборах, с использованием дублирующих средств навигации и способов захода на посадку с имитацией отказавшего двигателя. Теперь надо было собрать подписи полковых: начальника связи, начальника штаба, инженера полка, зама и командира.
Услышав знакомый голос за дверью, я бросился в коридор.
— Товарищ капитан Сухачев! — Саша, спешивший к выходу, повернулся ко мне. — Нужна подпись, на плановичке.
Доктор поставил свою закорючку напротив «врача части», заулыбался.
— Что, новая метла? Полеты, метода и все такое… При старом заме не особенно летали для тренировок…
— Очень может быть… Куда ты так спешил? Кстати, ты знаешь, что новый начмед армии прибыл? Он мой давний знакомый. Сегодня иду к нему в гости, в гостиницу. Не хочешь со мной? Мужик компанейский…
— Отчего же нет? Мы — как пионеры, всегда готовы.
— Ну, заходи часиков в семь.
Вечером, с полиэтиленовым пакетом в руках, мы шагаем с Сашей в гостиницу. Легенду о начмеде я сочинил на ходу, зная, что от такого приглашения Сашка не откажется. Мне очень хотелось зайти к Фире, поговорить о том, что сейчас в Союзе, какие ветры дуют с Родины. Идти одному было неприлично, но и собеседника нужно было взять посолиднее. Я знаю, что большинство комнат здесь пустует, поэтому пытаюсь открыть первую попавшуюся, запертую. «Ты смотри, куда-то ушел, — докладываю я Саше. — Погоди, зайду… узнаю». Стучусь к Фире, она отвечает из-за двери низким, грудным голосом: «Войдите».
— Фира, вечер добрый. Гостей не ждали? Тут у вас начмед армии останавливался, вы не в курсе, куда он запропастился?
— Начмед? Был тут один, не знаю, кто он. За ним приехал газик, он укатил.
— Ну вот, приглашают в гости, а сами… Ну да ладно. Вы никого не ждете?
— Нет. Садись, Леня.
— У меня там за дверью еще один медик.
Фира решительно машет рукой — пусть заходит.
На столе, как по мановению волшебной палочки, появляется копченая колбаса, банка черной икры и банка импортной ветчины. За долгие годы общения с нашим братом Фира не привыкла мелочиться. Мы прибавили к столу «дуст» и шампанское.
В дальнем углу стоял сиротливо бренькающий старый «зилок». Фира понесла шампанское в холодильник, а вернулась с бутылкой армянского коньяка в руке:
— Годы уже не те, пить эту синюгу… Что за летчики пошли? Когда-то они угощали женщин коньяком с шоколадом… а теперь — наоборот.
Я поспешно извлек из пакета шоколадку.
— Да, Фира, авиация вырождается. Обложились со всех сторон бумагой и нос из нее боятся высунуть… Помнишь, как наш дважды Герой, боевой командир проводил разбор полетов? Приглашал в высотку комэсок, а там стоял уже коньячок, закусочка. С генеральского плеча. Шутки, смех… ну и, конечно, по матушке пройдется, если заслужил. Любимое его выраженьице: «Разбумбай-мамай». А теперь только и умеют — взыскания объявлять…
Я знал слабую струнку Фиры, легендарный командарм был большим ее другом и моим тезкой. Как получилось, что лучшие люди, которых любила эта женщина, рано уходили из жизни?
Грудь Фиры колыхнулась, глаза потеплели, и она подняла рюмку:
— Давай выпьем за нас, а потом уж и за тех, кого нет…
Мы выпили. Ароматная жидкость, словно волшебное зелье, переносила нас в лучшие времена. Пока Саша осваивался, я взял на себя роль рассказчика:
— Как-то сидим в классе, на занятиях. Прибегает перепуганный диспетчер: «Дрозда к телефону, командарм на проводе»… Комэска — был у нас тогда Салазар — будто кол проглотил, понять ничего не может. Почему зовут не его, а рядового летчика? Бегу, а у самого коленки трясутся. Хватаю трубку: «Слушай, Дрозд, задачку». А говорил он как-то своеобразно, будто картавил. Вместо «слушай» у него получалось — «слюсай». Так вот, он и говорит: «Слюсай, Дрозд, ты знаешь генерала рыжего, бывшего моего зама, что в Одессе сейчас?» Может, фамилию его забыл? Отвечаю: «Знаю, товарищ командующий». — «Так вот, завтра полетишь в Одессу, разыщешь его, и он тебе все растолкует, как и что. Ты должен привезти арбузов…»
Арбузов я из Одессы привез, но с ними получилась заморочка. Как раз в это время на полигоне упал вертолет, летчики погибли, и командующий срочно вылетел разбираться.
Долго ждали на аэродроме и от нечего делать ели арбузы. Наконец прибыла машина. «Мы за грузом», — доложил старший. — «Для командующего?» — «Для командующего», — ответил тот. Загрузили
