ящики с фруктами, мешки с мукой, наполнил сетки съедобными корнеплодами и корзины кожистыми яйцами больших рептилий(их выращивают на фермах специально ради этих яиц).
Ненадолго я задержался около своей любимой оружейной лавки.
— Ты ничего не сможешь взять с собой, — как бы невзначай обронила имА, не глядя на меня. Я сразу понял, что она имеет в виду и постепенно осознал, что придётся оставить ВСЁ. Вряд ли я вернусь, даже, если останусь жив. Уйти в другой мир означает, что нужно умереть в этом, не по настоящему, конечно, но согласиться покинуть навсегда всё, чем жил раньше.
Нагруженное под завязку чудо современной техники затарахтело в сторону пустыни, то есть, в противоположную от поместья.
— Нам туда! — просто указала рукой имА на развилке дорог, и я не задавал лишних вопросов.
Мы проехали несколько поместий и обширные поля и плантации, заботливо очищенные от некультурных растений. Перед пустыней всегда разбивают парк или сохраняют дикий участок леса, чтобы она не дышала на дома и поля своим сухим воздухом. Мы оставили машину на краю пустынного безлюдного парка и углубились в его заросли. Я мог не опасаться за сохранность груза — мы не встретили ни единой души с момента выезда за пределы последнего поместья.
ИмА долго водила меня по тропинкам, ища что-то, пока, наконец, не привела меня к беседке на холме. Она, казалось, сама удивилась:
— Да, это то самое место, как и 14лет назад, ничего не изменилось…
Мы поднялись по гладкой лестнице в беседку, она совсем не потрескалась и не обросла, как будто её построили недели две назад. Во всём остальном — типичное сооружение, почти в каждом поместье есть несколько таких крытых павильончиков для отдыха: круглый столик посередине и скамеечки вокруг, купол крыши на пяти колонах.
— Ты уверена, что это здесь?
— Да, это то самое место. Она указала мне в сторону пустыни, веющую сухостью. Теперь я тоже заметил ещё одну лестницу, старую и потрескавшуюся, ведущую в противоположном направлении от первой — вниз к пустыне.
ИмА схватила меня за рукав, когда я собрался спуститься:
— Не сейчас, ладно? Я не смогу без тебя вернуться со всеми этими покупками.
— Я просто посмотрю, там же нет ничего. Но она крепко удерживала меня, не давая ступить на лестницу.
Я внимательно вгляделся вдаль — там внизу, у подножья невысокого холма, на котором стоит беседка, лестница заканчивается и начинается растрескавшаяся земля бесплодной пустыни. Я был разочарован.
— Не может быть, чтобы это был проход, там только пустыня! — Я ожидал, что она приведёт меня к двери, ведущей в пещеру или люку в подземелье…
Она поджала губы обиженно:
— Я обещала показать и сделала это. Он сказал спуститься и идти прямо, не оглядываясь ни в коем случае. Хочешь. верь, не хочешь — нет, твоё дело.
— Ты сама веришь?
— Не знаю!
Я снова рванул к ступенькам.
— Не нужно, пожалуйста, не оставляй меня сейчас, — она верит в эту чушь!
— Я только посмотрю.
И докажу ей, что это полный бред, как я на это мог купиться?
— Это дорога в одну сторону, он так сказал, ты уже не сможешь вернуться обратно, — в её голосе звучал неподдельный ужас.
— Ты видела, как это работает? Он когда-нибудь спускался по этой лестнице?
— Нет, но он сказал, что это путь на ту сторону в одном направлении.
— Как он сам сюда пришел?
— Он умел приходить ниоткуда.
Или ей так казалось? Как можно прийти «ниоткуда»? Полнейший бред обезумевшей от очередной страсти женщины. Неужели она выдумала всё это только ради того, чтобы удачно провернуть свидание?
Я обнял её за плечи, имА уже была на голову ниже меня, а я ещё не вошел в полноту роста. «Она совсем запуталась» — подумал я — «прошло столько лет и росказни любимого мужчины ожили, уводя от печальной реальности». Я перестал верить с сказки уже давно. Ксарги — просто ночные животные, днём улетают в пустыню, их толстая кожа выдерживает высокую температуру. Мой биологический отец обладал ночным видением и ещё чем-то подобным, вот ей и казалось, что он приходит из «ниоткуда».
Я снисходительно простил её за потраченный впустую день и мы вернулись домой, не говоря ни слова. Как же умеют женщины добиваться своего! Она могла бы просто попросить меня о том, чтобы я повёз её в город ради свидания, я покрывал её любовников десятки раз! Какой же я болван!
С тех пор, как мы с Аорой расстались, прошел почти год — как летит время. Скоро появится на свет её дитя, и она станет Высочайшей Вершительницей, если я хочу её увидеть, то нужно сделать это как можно скорее.
Первые пол года после разлуки я был просто в стопоре. По принципу «с глаз долой из сердца вон» не хотел ни думать о ней, ни вспоминать, ни, тем более, видеть. Потом боль утихла, и я был бы не против пообщаться с ней, рассказать о своей интересной жизни…
Но, территория Клана Вершителей надёжно охраняется безусыпными воинами-стражниками. Очевидно, Вершителям знаком рецепт того самого порошка ночного видения, о котором упоминалось в истории про драконов. Часть могущества этого Верховного Клана основывается именно на этом тайном зелье. Мои попытки пройти к Аоре ночью незамеченным не увенчались успехом — опытные воины, все здоровенные великаны, надёжно оберегают поместье от вторжения.
Оставался лишь один способ — прийти в гости официально, пользуясь родственным положением. Всё усугубляется моим совершеннолетним возрастом — возможно нас не оставят наедине и мы не поговорим. Это меня удерживало от визита. Я привык, что Аора и её внимание принадлежат только мне и нашим совместным тайнам.
У нас есть две младшие сестры, Аора проводила с ними много времени, обучаясь науке материнства: кормила, купала, укладывала спать и утирала сопли. Младшей девочке, Аежке, уже 6 (около 8 по нашим меркам) циклов Синона, я опекаю её, все возятся с ней с той поры, как она упала и ударилась головой. После несчастного случая её слух притупился. Раньше, когда она была маленькой плаксой, я терпеть её не мог и не понимал, как Аора умиляется её несносным капризам: «Она такая хорошенькая!». Аежка повзрослела, травма сделала её серьёзной и замкнутой, я научился понимать язык её жестов. В Кслантенале физическая неполноценность — серьёзный дефект для женщины. Никто не поверит, что глухота не врождённая и, даже если она Засветится, её не примут в приличный клан. Не спасут, ни её юность, ни красота…
Я предложил Аежке навестить Аору, не привыкшая к выходам в люди, она приняла это без энтузиазма. Дети быстро забывают тех, кто больше с ними не возится, не кормит и не дарит игрушек. Последнее время Аора, слишком поглощённая романами, уделяла ей совсем немного времени. Я предложил ребёнку сделку: покажу удивительное животное (об этом нельзя никому рассказывать), если она попросит иБаба поехать к Аоре и меня сопровождать её. К тому времени мой Сарг стал послушным и предсказуемым, я не раз оставлял его в пустом автомобильном ангаре на окраине поместья на весь день. Этот сарай теперь служит свалкой непригодных кристаллов с тех пор, как построили новый ангар в более удобном месте. В поместьях никогда не разрушают дома, это бы уменьшало территорию, а значит — умаляло престиж клана. Жилища, покинутые взрослыми детьми, заселяли наёмными работниками, а подсобные помещения заваливали всяким хламом, который покоится там вечно.
Простой план сработал лучше, чем я ожидал — нам даже не навязали туповатого верзилу — охранника для солидности. Очевидно, роль этого самого верзилы для Аежки выполнил я или, просто, все знали, но помалкивали о наших с Аорой отношениях. ИБаб сам оповестил Клан Вершителей о визите
