заурядным авантюристом.
— Допустим. И все-таки при чем тут Ревин? Доктор поправил на носу очки и уселся поудобнее.
— У него интересная биография, — понизив голос, продолжал он. — Оказывается, бабка господина Ревина — чистокровная немка. Из самих князей Шенбург-Вальденбург.
— Шутишь…
— Представь, нет. Правда, фрау Анхен происходила из обедневшей ветви княжеского рода. Поэтому в ее семье остро стоял финансовый вопрос. В это время при поддержке Людендорфа в Германии образовывается тайное «Общество 164». Его глава — Франц Таузенд — собирает средства под свое обещание производить золото. В общество вступают крупные промышленники, знать и, конечно, простые граждане. Всем хочется разбогатеть! Они вручают алхимику накопленные ими денежные средства. Причем некоторые расстаются с последними сбережениями, как, например, семья фрау Анхен.
— Но как тебе пришло в голову связать это с Ревиным? — удивилась Ангелина Львовна.
— Так я же говорю — магический шар. Откуда еще подобное могло прийти мне на ум? Сижу я в кабинете, беседую с пациентом, и вдруг… в моем воображении возникает замок Эппау в южном Тироле. Таузенд по милости судьбы стал бароном и владельцем этого замка. Причем все так ясно представилось — имена, географические названия, внутреннее убранство немецкого богатого дома, — что я застыл с открытым ртом. Веришь? Еле довел сеанс до конца и выпроводил пациента. Не мог ни о чем больше думать. Вижу, как наяву, алхимика, который в охотничьем зале ведет важный деловой разговор с итальянским профессором химии. Понимаю каждое слово, хотя ни по-немецки, ни по-итальянски ни бум-бум!
— О чем же они говорили?
— Таузенд обещал, что Германия и Италия станут самыми мощными державами мира благодаря новому процессу получения золота…
— Слушай, ты меня потрясаешь! — воскликнула Закревская. — Неужели шар…
— Он! Не сомневайся. Потом… передо мной развернулась вся история, как в кино. Кончилось все непонятно. Таузенда якобы уличили в обмане. Он бежал. Его поймали и привезли в Германию. Алхимик твердил о своей невиновности. Его адвокату удалось добиться проведения «следственного эксперимента». Не где-нибудь, а на главном монетном дворе Мюнхена, в присутствии его директора, полицейских, прокурора, следователя и защитника Франц Таузенд выплавил из свинцовой пробы золото. Маг, лжец или аферист, но он сделал это!
Самойленко так радовался, как будто золото из свинца сотворил он сам, а не некий загадочный Таузенд.
— А дальше?
— Полное молчание, — вздохнул Олег Иванович. — Сколько я ни рылся в архивах, ничего не нашел.
— И как это связано с Ревиным?
— «Общество 164» перестало существовать. Семья фрау Анхен, по-видимому, разорилась после исчезновения алхимика, и прекрасная немка в поисках заработка уехала в Прибалтику. Вскоре началась война. Анхен, не подозревая об этом, влюбилась в агента советской разведки. Благодаря своему происхождению и безупречному знанию немецкого она помогала ему в годы оккупации. Они оба погибли при невыясненных обстоятельствах в своей квартире на окраине Риги. При обыске в их тайнике наряду с прочими «шпионскими» атрибутами обнаружили старую фотографию Франца Таузенда.
— Очень романтично…
— Пожалуй. У этой странной пары остался ребенок, мальчик, который вырос в детском доме. Ему дали фамилию Ревин. Это и есть папаша нашего Даниила Петровича.
— Он жив?
— Умер. Пять лет назад. И его жена тоже, через год после супруга.
— Ты основательно изучил родословную Ревина. Но зачем?
— Как зачем? Разве не странно, что Ревин давно «крутится» вокруг золота? И все видения, навеянные шаром, тоже касаются золота? Это от него шар набрался, ей-богу! И невольно послужил проводником между Ревиным и нами.
Ангелина Львовна вспомнила свой сон об алхимике и призадумалась.
— Намекаешь, что мои «глюки» навеяны мыслями Ревина? Посредством шара?
— И твои, и мои, — радостно подтвердил Самойленко. — Сначала шар зарядился информацией от Ревина, потом она потекла к нам… непроизвольно, сама собой. Мы с тобой люди ищущие, готовые воспринимать… вот и…
— Тебя послушать, так Ревин — какой-то монстр, — перебила Закревская.
— А что, нет? Вспомни его золотые зубы. Он просто маньяк, помешанный на золоте!
— Скажи еще, нечистая сила, которую смерть не берет, — нервно улыбнулась она. — Сколько раз покушались, а ему хоть бы что. Господин Ревин в огне не горит и в воде не тонет…
— Ух ты! — восхитился Самойленко. — Точно подметила. Умная ты баба!
Глава 17
Манфи испытывала горькую печаль. Такая, как есть, она больше не сможет существовать в прежнем мире. Ее ужасное приключение закончилось, но и жизнь на Хелионе тоже. Теперь ее ждет Нойлех — астральный двойник родной планеты. Берега Снов Лучезарного Хели. Там все точно так же, как и на Хелионе. Почти…
Ей захотелось увидеть их с Тэллом дом… Он стоял на берегу реки, в тени огромных деревьев — чем-то похожий на бутон хрустального цветка: изогнутые «лепестки» опор сходились кверху, между ними виднелись сверкающие грани стен. Манфи чувствовала, что дом пуст. Конечно, кому же там быть?… Она обернулась к реке и засмотрелась на рыб, скользящих в прозрачной глубине. Их узкие пятнистые спины мелькали среди водорослей и ярких кораллов. Рыбы подплывали к поверхности, поворачивали желтые глаза с черными, блестящими зрачками и разглядывали Манфи.
«Они ощущают мое присутствие», — подумала она.
Берег пестрел цветами. В их густых зарослях шумел ветер. Под сенью деревьев разлеглась большая черепаха, ее панцирь отливал золотом.
— Иди ко мне! — шепнула Манфи.
Черепаха высоко подняла голову. Она подползла ближе и положила свою морду в ладони Манфи, излучая блаженство…
Тонкий мир Нойлеха почти не отличался от форм, которые принимала твердая материя, образующая планету Хелион. Здесь так же сверкали в лучах солнца вершины «хрустальных» гор, журчали реки и шелестели деревья. Только свет Спящего Хели — холодного солнца — выглядел иным, голубоватым и тусклым.
Нойлех населяли только умершие. Живущие бывали здесь лишь в краткие мгновения сна, как черепаха, лежащая в тени деревьев.
Манфи вошла в дом. Она любила здесь каждый уголок, каждую безделушку, — золотые статуэтки животных, светильник-часы «Глаза», мозаики на стенах, мягкие драпировки и пушистые ковры… Манфи приблизилась к своему огромному, до потолка, зеркалу и взглянула на себя. Красивое тело, обтянутое белыми переливами платья, волнистые волосы, точеное лицо… все, как прежде, только кожа более светлая, бледная, как стекло.
«Тень Манфи! Вот как я буду называть себя», — решила она.
На подставке у зеркала лежал набор для причесок, подаренный ей Тэллом. Он привез его с далекой планеты Сахти в созвездии Крылатый Дракон. Расчески, гребни и заколки из золота с примесью других металлов потемнели и потеряли блеск, но Манфи очень дорожила ими.
«Почему это случилось со мной? — замирая от тоски, подумала она. — Виной всему — мое безрассудство и неугомонный нрав. Я слишком увлекаюсь…»
