Хлодвиг стал как бы внешним главой, покровителем западного православного христианства, представителем религиозного единства Запада. Недаром его называли «новым Константином»! Западная церковь перенесла на него те идеи, которые христианский мир привык соединять с именами лучших христианских императоров, как Константин или Феодосий Великий, и вступила с ним в тесный союз. «Наша мать–Церковь, — писал папа Анастасий, получив известие о крещении Хлодвига, — радуется рождению в Боге такого короля. Продолжай, славный и знаменитый сын, радовать твою мать; будь железной колонной для ее поддержания, и она даст тебе, в свою очередь, победу над врагами». — В словах папы ясна мысль надолго определившая историю Запада: отныне папа и король в союзе должны воспитывать народы Запада и руководить их судьбами.
в) Следствия нового положения Хлодвига, созданного переходом его в христианство, не замедлили обнаружиться во внутренних переменах строя франкского государства. Подчинив себе большую часть Галлии и став в отношение к ее коренному населению в положение наследника западного императора, Хлодвиг необходимо должен был изменить свои прежние воззрения на характер королевской власти. Под своим управлением он увидел теперь бывших римлян, удержавших свое прежнее устройство, муниципальный быт и римское право и плативших такую же дань подчиненности ему, какая ранее приходилась на долю римского императора. Византийский император в 510 г. пожаловал ему титул консула и патриция, и это еще более утвердило его в том мнении, что ему должна принадлежать вся полнота власти Древнего Рима. Никто столь усердно не помогал этим абсолютистическим стремлениям Хлодвига, как духовенство, дававшее королю из своего состава лучших советников и выказывавшее, после перехода Хлодвига в христианство, какое?то благоговейное отношение к нему. В глазах духовенства, как и всего галло–римского населения, Хлодвиг был преемником римского императора и усвоил себе, само собой, все его прерогативы, но в отношении к франкам он оставался королем в прежнем, германском смысле слова, т. е. был только вождем дружины и исполнителем общих решений, причем его связи с дружиной носили чисто личный характер. Раз в Суассоне, при дележе добычи, Хлодвигу хотелось приобрести себе похищенный церковный сосуд, о возвращении которого, по принадлежности, хлопотал перед ним епископ. Хлодвиг заявил об этом собранию франков и просил отдать ему этот сосуд не в счет причитающейся ему части. Большинство франков было на это согласно, но вышел один воин и, ударив мечом по сосуду, сказал: «Нет, ты получишь только то, что достанется тебе по жребию!», и Хлодвиг Должен был примириться с фактом. Очевидно, власть его над франками носила очень условный, ограниченный характер и далеко была не похожа на власть римского императора. Мало того, Хлодвиг не был единственным королем салийских франков, не говоря уже о франках рипуарских. И вот, опираясь теперь на свое новое понятие о власти, он задумал соединить все трибы франков в одно целое, которое подчинялось бы только ему одному, имело его, Хлодвига, своей главой. Эта мысль навеяна была Хлодвигу историей Рима и его традициями, но средства для ее осуществления он должен был изобрести сам, — и он не растерялся; он поступил как варвар и самым грубым и бесчеловечным образом перебил всех других франкских королей. Григорий Турский подробно нам рассказывает, как Хлодвиг соединил под своей властью все племена франков, и эти рассказы, дышащие простотой и правдоподобием летописи, дают нам прекрасное понятие как о нравах того времени, так и о характере «нового Константина». Я приведу несколько отрывков из них с целью, между прочим, ознакомить читателей с личностью Григория Турского как историка.
«Когда, — пишет Григорий, — король Хлодвиг пребывал в Париже, он тайно послал вестника к сыну Сигиберта (т. е. короля рипуарских франков), говоря: вот отец твой стар и хромает на больную ногу. Если бы он умер, то его королевство справедливо перешло бы к тебе вместе с нашей дружбой. Обольщенный жадностью, тот задумал убить отца… В полдень, когда (король Сигиберт) отдыхал в палате, сын подсылает к нему убийц, чтобы после его убийства получить королевство. И (затем) отправляет вестников к Хлодвигу, извещая его о гибели отца и говоря: отец мой умер, и я владею сокровищем и царством; пришли ко мне твоих, и я охотно передам им то из сокровищ, что понравится тебе. Когда явились послы Хлодвига и он показывал им ящик с сокровищами, то послы сказали: запусти твою руку до самого дна, чтобы мы видели, сколько здесь сокровищ. Когда он сделал это и сильно наклонился, один из послов, подняв руку, рассек ему череп двуострой секирой».
Вот еще подобный же рассказ Григория: «Был тогда король Рагнахар, а у Хлодвига были золотые браслеты и пояса, собственно медные, но позолоченные так, что походили на золото. Эти украшения он раздал людям (Рагнахара) и приглашал их восстать на него… (Рагнахар) был схвачен и со связанными на спине руками вместе с братом своим приведен к Хлодвигу. Хлодвиг сказал ему:'Зачем унижаешь род наш, позволяя себя вязать? Лучше тебе умереть (чем допускать это)', и, подняв секиру, разрубил ему голову. Обращаясь же к брату его, сказал:'Если бы ты помогал брату, то, конечно, он не был бы связан', и также убил его ударом секиры. После их смерти предатели узнали, что они получили от короля поддельное золото. Но когда они сказали о том Хлодвигу, он, говорят, отвечал: вы должны быть довольны тем, что остались в живых и не заплатили мучениями за выдачу своих властителей… Убив многих королей и близких родственников, Хлодвиг распространил свое королевство по всей Галлии. Однажды, собрав воинов, он говорил о родственниках:'Горе мне, я остался как странник между чужими; нет у меня родственников, которые бы помогли мне'. Но это он говорил, — добавляет Григорий, — не плачась о их смерти, а из хитрости, чтобы узнать, не уцелел ли кто из родственников живой и убить его».
Таковы рассказы Григория Турского о происхождении единовластия Хлодвига. Из них видно, что Григорий хорошо был осведомлен о тайных пружинах, вызвавших погибель всех франкских королей, кроме домаХлодвига; спрашивается, как же смотрел епископ Турский на эти подвиги восхваляемого им короля? Григорий, как и все галло–римское население, нимало не соблазнялся варварством Хлодвига: они одобряли все его поступки. Вот общее суждение Григория, произнесенное вслед за изложением указанных событий. «Каждый день, — говорит Григорий, — Бог низвергал к стопам короля его врагов и расширял королевство, ибо Клодовей ходил с сердцем правым пред Господом и поступал так, как приятно было в Его (Бога) очах». Таково было понятие о нравственности и покровительстве Божием в то варварское время!
Благодаря этой кровожадной хитрости Хлодвиг остался действительно один между всеми франкскими королями, и весь род, из которого они избирались, погиб, за исключением его прямого потомства. Хлодвиг достиг своей цели: он упрочил королевскую власть в своем потомстве. Во всей последующей истории мы не находим никого, кто бы вел свое происхождение от побочной линии его дома. В 511 г. Хлодвиг умер в Париже и был погребен в построенной им базилике 12–ти апостолов, где впоследствии сооружена была церковь св. Женевьевы, переименованная в прошлом столетии в Пантеон, т. е. храм великих людей. Во время первой французской революции из склепов этого храма были выкинуты останки всех французских королей, и в том числе и Хлодвига, которого французы несправедливо считали основателем своего королевства.
Хлодвиг положил начало политическому и религиозному объединению германского варварства и наследия римского, он на развалинах Империи создал государство, поглотившее ряд других варварских же государств и превосходившее по своим силам те из последних, какие еще сохраняли независимость, как, например, вестготская Испания или остготская Италия. Но тридцатилетнего его правления, конечно, было недостаточно для того, чтобы соединенные в его государстве разнородные начала могли слиться между собой в одно неразрывное целое, чтобы основанное им политическое и религиозное единство успело проникнуть в жизнь и смогло заправлять ею. Задачу способствовать утверждению этого единства должны были выполнить его преемники, которые, по–видимому, тем легче могли осуществить ее, что им приходилось идти по пути уже указанному и действовать в направлениях уже намеченных. Им оставалось, так сказать, только хорошо разыграть роль, разученную ранее, роль подражательную и второстепенную, но и эта роль оказалась не по плечу дальнейшим представителям Меровингской династии. История Меровингской династии после Хлодвига есть история падения королевской власти и могущества франкского государства, продолжавшегося до тех пор, пока франки не заменили бессильных Меровингов новой династией. Причиной этого регресса служили шаткость политических понятий того времени и личная неспособность потомков Хлодвига к правительственной деятельности.
а) Для германца, даже для потомка Хлодвига, пока еще не существовало государства в его настоящем значении; для них оно было. частным, личным имением того или другого лица, называемого королем, и как таковое оно должно было передаваться в качестве простого наследства в королевском роде по
