побеседовать, дать отдохнуть и вернуть его обратно.
– Согласен. Продумай легенду вызова его к родственникам. Кто-то там при смерти или еще что- нибудь… Надо вырвать его хотя бы на неделю, пусть отдохнет. Иначе, зная характер Вахи, мы получим срыв с непредсказуемыми последствиями. Понял задачу?
– Так точно, командир!
– Ну, так иди и выполняй, Николаич!
Майор Дорошин четко, по-строевому повернулся через левое плечо и вышел из палаты.
Влад посмотрел на соседа. Тот все еще спал, тихонько похрапывая…
Глава 25
Шедший в головном дозоре прапорщик Шульгин коротко пискнул тон-вызовом, предупреждая о том, что обнаружен противник.
Разведчики уже шесть часов шли по следу группы «духов», которые смогли вырваться и уйти после ночного боя. Судя по нему, их было около десяти человек. Седой очень надеялся, что Ирбайхан жив и боевики ведут его с собой…
След то появлялся на сырой еще лесной земле, то исчезал в каменных разломах, но, поймав общее направление группы «духов» на северо-восток, в сторону селения Ишхойюрт, разведчики уверенно шли вперед.
Нагнав Стаса и Кума, укрывшихся за невысокой каменной грядой, Седой, пригнувшись, подбежал к ним и лег рядом.
– Здесь они, – шепотом сказал Стас, кивнув подбородком за гряду.
– Ирбайхан?
– Не видно, – Стас пожал плечами. – Они кучей сидят, лепешки жрут.
– Это хорошо! – произнес Седой. – Значит, не ожидают преследования. Готовьтесь!
Он обернулся и дал знак остальным подойти. Раведчики быстро перебежали под укрытие гряды.
– Заходим с двух сторон гряды по три человека. При малейшем сопротивлении – огонь на поражение. Если Ирбайхан с ними, смотрите не зацепите его. На всякий случай всем навинтить глушители. Приготовились! Пошли!
Разведчики, словно привидения, возникли около «духов» так быстро, что никто из них не успел схватиться за оружие; только тупо хлопали глазами, глядя на незваных гостей.
Сразу определив старшего, Седой упер ствол в его широкую, лопатообразную бороду и спросил:
– Где чеченец, которого вы выхватили с наших позиций?
Бородач угрюмо посмотрел на стесанные о камни носы ботинок Седого и плюнул.
– Если не будешь разговаривать, ты мне не нужен… – твердо проговорил Седой, нажал на спуск, и чеченец опрокинулся на спину, раскинув руки, в одной из которых все еще лежал кусок кукурузной лепешки. – Рюкзаки! – коротко кинул он разведчикам.
Вован и Кум стали потрошить рюкзаки «духов», вытряхивая содержимое на землю. Седой шагнул к следующему «духу».
– Повторить вопрос? Или помнишь?
– Он умер на дорога! – заспешил боевик. – Он жи раниная бил. Ми иво бросала в овраг. Могу показиват игде ето…
– Командир! – позвал Седого Кум.
Седой обернулся и… обомлел. Кум, развернув края, держал в руках целлофановый пакет, в котором покоилась голова Ирбайхана, отделенная от туловища. Его широко раскрытые карие глаза, казалось, с немым укором смотрели прямо в глаза Седого, вопрошая: «Как же так, командир? Ты же обещал мне жизнь!» Тяжелые капли крови падали из пакета на землю с тупым стуком…
– Твою мать! – выругался Седой. – Это, значит, так он умер?!
– Килянус! – закричал «дух». – Иво мортвий галава резала!
– Да? Почему же кровь до сих пор капает?
Седой нажал на спуск и передвинулся к следующему.
– Кто убил Ирбайхана? – Его голос был настолько спокоен, что по коже «духа» побежали мурашки от ужаса.
– Нэ я! – буркнул тот и завалился на бок с дырой во лбу.
– Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар… – закрыв глаза и подняв на уровень груди раскрытые ладони, залепетал вдруг крайний в ряду «духов» – совсем пацан, лет восемнадцати, румяные щеки которого были покрыты темным детским пухом, который, вероятно, должен был имитировать взрослую бороду.
– Да-сац! (Заткнись!) – сказал ему сидящий рядом бородатый и толкнул в бок рукой. Но пацан, никак не отреагировав на это, продолжал, как заведенный, бубнить свое заклинание.
– Кто убил Ирбайхана? – Седой шагнул к бородатому.
– Я убил! – твердо ответил боевик. – И вас, сабаки, будэм убиват, пока ви все нэ прымите ислам! Понал, сын сабаки?!
– Вряд ли успеешь, – ответил Седой, нажимая курок.
– Вы не имеете права творить самосуд! – сказал вдруг на чистейшем русском языке один из бородатых. – По закону мы – военнопленные.
– А ты откуда взялся? Смотри, какой грамотный «военнопленный»! – усмехнулся Седой.
– Из Орла. И что? Как истинный мусульманин, я счел своим долгом… – Его речь прервал тихий хлопок выстрела…
– Давай, Стас! – устало опустился на камень Седой. – Мальца оставь!
Прапорщик одной очередью свалил остальных и посмотрел на командира.
– А с этим что делать? – спросил он, кивнув в сторону мальчишки.
– Пусть живет, – мрачно глядя на юнца, ответил Седой. – Эй, воин Аллаха! Иди-ка сюда!
Но тот, казалось, совсем выключился из бытия, без устали повторяя свое «Аллах акбар»…
Стас дернул его за ворот бушлата, отрывая от земли, но тот еще быстрее залопотал, закрывая руками лицо. Стас силой оторвал руки, и Седой увидел совершенно безумные глаза мальчишки, в которых плескался только животный ужас без всякого проблеска мысли.
– Сними с него всю военную шкуру, и пусть идет на все четыре стороны. Он больше никому, кроме себя, не причинит вреда, – сказал Седой.
Стас сдернул с мальчишки разгрузку и бушлат, под которым оказался китайский свитер с драконами, и подтолкнул его в сторону Ишхойюрта. Юнец нетвердой походкой зашагал в лес, не уставая повторять «Аллах акбар»…
Когда он скрылся за деревьями, Седой поднялся:
– Что ж, братишки, давайте похороним чеченца Ирбайхана, который, честное слово, не заслужил такой подлой смерти.
Для головы быстро выкопали глубокую яму и, завернув ее в бушлат отпущенного на свободу мальчишки, предали земле.
– Прости, Ирбайхан! – сказал Седой. – Не смог я сдержать своего обещания… Пусть земля тебе будет пухом. Твоя – чеченская земля…
Разведчики дали тихий залп из бесшумок и двинулись в обратный путь.
– Командир, – приблизился к Седому Кум, – я никогда не видел тебя таким жестоким…
– А я никогда и не был таким жестоким, – угрюмо ответил Седой. – И, надеюсь, никогда больше не буду. Просто запал мне в душу Ирбайхан. Понимаешь?
Кум кивнул и молча пошел рядом…
