тебе дам.
Дуэро мысленно подсчитал барыш, кивнул и протянул руку, — договор был заключен. И на следующий день Эрнан Кортес объявил переучет рабов.
— А что там учитывать? — возмутились вояки. — Мы своих рабов и так знаем!
— А про королевскую пятину вы, как я понял, забыли? — ехидно напомнил Кортес.
Солдаты растерянно переглянулись. Как ни противно, а Кортес был прав, и Его Величество имел право на пятую часть ЛЮБОЙ добычи. И к обеду они повели все, чем владели, на переучет в самое большое здание города — зернохранилище.
— Клеймить заново придется, — цокал языком контадор[26], разглядывая очередную аппетитную индианку лет тринадцати с воспаленным ожоговым шрамом на щеке.
— Зачем? — охал хозяин. — У нее и так вся рожа распухла!
— Неправильно тавро поставил! Не на той щеке, — бросался на выручку коллеге веедор[27]. — Сколько раз вам говорить: в Священной Римской империи все должно быть по единому образцу! Все, нам некогда! Завтра придешь — заберешь. Следующий!
Бедолага растерянно моргал и отходил.
— Следующий, я сказал! — подзывал контадор следующего солдата. — Сколь у тебя? Двести восемь голов привел? Ого! Оставляй. Завтра заберешь.
Собственник начинал возмущаться, но все было без толку.
— А когда мы тебе их проклеймим? — снова бросался на выручку коллеге веедор. — И так всю ночь придется работать!
А на следующее утро, когда все четыре с половиной сотни «рабовладельцев» собрались у зернохранилища, там стояли только три-четыре десятка не первой молодости бабищ.
— Кортеса! Кортеса сюда! — взревели собственники и тут же умолкли.
Из-за огромного здания выходил сам генерал-капитан, и вид у него был — краше в гроб кладут.
— Что, ребята, вас тоже пощупали? — печально покачал он головой. — Еще радуйтесь, что у вас мало было. Я вон пяти тысяч голов лишился.
— Ты?! — не могли поверить солдаты. — И тебя обсчитали?!
Кортес хмыкнул и ткнул рукой в сторону зернохранилища.
— Вы же сами видели, что нам оставили… один мусор.
Он оглядел замерших солдат и с веселой горечью махнул рукой.
— А-а-а… как пришло, так и ушло!
И вот тогда солдаты взвились.
— Где они?! На первом же суку повесим!
— Стоп-стоп, ребята! — насторожился Кортес. — Вы что это — серьезно?!
— Это последнее, что у нас было! — белугами ревели солдаты. — Они же нашу единственную добычу украли!
— Ты хоть понимаешь, сколько за них на Кубе можно было взять?!
— Это им даром не пройдет! — начали стремительно рассредоточиваться, готовясь к погоне, пострадавшие. — Далеко не уйдут!!!
Кортес обмер. Капитаны во главе с Андресом Дуэро и впрямь не должны были уйти далеко.
— Тихо, — поднял он руку. — Тихо, я сказал! Вы думаете, почему я вместе с вами в погоню не кидаюсь?! Уж я-то больше всех потерял!
Солдаты на секунду замерли.
— Почему?
— Золото, — с трудом выдавил Кортес. — То золото, которое я разрешил вам взять из Мешико. В нем все дело.
Вояки оторопели.
— Как так?
— Веласкес потребовал, чтобы мы вернули все, что вынесли из его доли, — до последнего песо. Иначе обещал повесить всех.
— Но ты же нам разрешил!
— Да что я?! — горько усмехнулся Кортес. — На стороне Веласкеса закон. Это его имущество было. Нотариально заверенное. Понимаете?
Все молчали. Такой пакости не ждал никто.
— Вот то-то же… — цокнул языком Кортес. — Нет, если кто-то готов отдать незаконно взятое Веласкесу…
Солдаты возмущенно и одновременно жалобно загудели, и Кортес понимающе возложил руку на сердце.
— Вот и я так подумал. Пришлось мне своей долей рабов пожертвовать, чтобы вас не трогали. Но вы же знаете, этих чиновников, — им все, сколько ни дай, мало. Отправили на Кубу и ваше — в счет погашения, так сказать…
Солдаты убито переглянулись. Такого наглого грабежа не ожидал никто.
— Ничего, ребята, — похлопал ближайших по плечам Кортес. — Мы с вами еще разбогатеем.
А тем же вечером к нему пришел Королевский нотариус Диего де Годой.
— Вы отдали Андресу де Дуэро рабов и золото из пятины короля, сеньор Кортес, — прерывающимся голосом сказал нотариус. — А это незаконно.
Кортес окинул его внимательным взглядом. Судя по мешкам под глазами, Годой готовился к этой речи всю ночь.
— Возможно, Годой, — кивнул он. — Давайте сделаем так: вы принесете мне все документы, и мы с вами вместе сядем и посмотрим, как это можно исправить.
Годой вздрогнул, просиял и, захрустев попавшейся на пути тростниковой занавесью, вышел прочь. В считанные минуты вернулся и начал бережно перекладывать документы.
— Вот, посмотрите, сеньор Кортес, — это наше решение о выносе королевской пятины. — Как раз перед выходом из Мешико…
— Ну-ка, ну-ка… — принял бумагу Кортес. — А еще что у нас есть?
Нотариус закопошился в бумагах.
— Это опись добычи… еще одна опись на рабов… еще…
— Давайте, я помогу, — деловито предложил Кортес и принялся бегло просматривать бумаги. — Ну что ж, все понятно.
Подошел к очагу и начал с хрустом рвать старую бумагу и тут же швырять ее в огонь.
— Что вы делаете?! — охнул Королевский нотариус и кинулся спасть бесценные документы.
И тут же почувствовал у своего горла холод кастильского кинжала.
— Не надо, Годой, — серьезно произнес Кортес. — Это всего лишь бумажки. Будем считать, что они просто пропали.
— Они не пропали! — не отрывая глаз от перегорающих бумаг, болезненно выдавил Годой. — Вы их уничтожили!
Кортес недобро улыбнулся, перехватил нотариуса под руку и, не отводя кинжала, силой оттащил от очага.
— Я просто все исправил, Годой. Теперь ничего не было: ни пятины, ни добычи.
— Это противозаконно, — выдохнул Годой, стараясь не коснуться горлом лезвия.
— А кто об этом узнает? — легко парировал Кортес. — Пройдет несколько месяцев, и из тех, кто что-то видел своими глазами, в живых останется от силы человек двадцать. Уж я об этом позабочусь.
Годой шумно сглотнул и почувствовал, как по шее потекла теплая струйка.
— Ну, что, Диего, вы предпочтете договориться? — легонько встряхнул его Кортес. — Или мне и о вас позаботиться?
— Не надо, — всхлипнул Королевский нотариус. — Не надо заботиться… я… лучше я как-нибудь сам…
Спустя неделю Кортес отправил четыре каравеллы: в Кастилию, на Кубу, на Ямайку и в Санто-
