Олег не жаловался на притеснения Алешки, хотя и доставалось от него. Мне было приятно слушать: Алешка мой друг!
В комнату вошел Костя Иващенко. Похлопал меня по плечу.
— Привет, Мураш! Чудеса! Посуда вымыта! Чистые тарелки! — Он недоверчиво посмотрел на Олега и неторопливо обошел вокруг стола.
— Юрка поработал. Ты Алексея не видел?
— Обедали вместе. А больше не встречал.
Дверь часто хлопала, и в комнату входили шоферы. Каждый из парней приносил с собой запах солярки и масла. Я знал всех ребят и радостно здоровался.
Радостным криком было встречено появление в комнате Петьки Кувыкина. У него под рукой были зажаты три буханки хлеба. Из дырок плетеной сумки, как иглы ежа, торчали короткие горлышки молочных бутылок.
— Кефир, братцы, кефир! — закричал на всю комнату Олег и принялся выбивать чечетку. — Живем, братцы!
Петька освободил сумку и тут же принялся вытаскивать из карманов новые бутылки.
— Больше не было в магазине. Все забрал: считайте — шесть бутылок!
Ребята расселись вокруг стола. Нарезали хлеб большими ломтями, разлили кефир по стаканам.
— Садись, Юра! — подтолкнул меня Олег. — Не зевай. Опоздаешь, не достанется.
Стоило взглянуть на жующих ребят, чтобы понять, что Олег говорил правду. Одной буханки уже как не бывало. Мне не хотелось есть, но ребята уговаривали, и пришлось сдаться.
Никогда еще хлеб не казался мне таким вкусным! Кто-то из ребят подсунул мне еще ломоть и налил второй стакан кефира.
Олег встал, нахмурил брови и медленно прошелся по комнате.
— Кто не выучил МАЗ-525? Новую машину? Отвечайте!
Слесарь с артистическим талантом копировал Алешку. Представил его раскачивающуюся походку, передал аканье.
— Я, — сказал Петька Кувыкин. — Танцевал.
— Не получите новый самосвал. Точно говорю. Вы меня знаете!
— Простите, Алексей Мартынович. Я больше не буду. Сяду учить!
На пороге вырос Алешка Звездин. Улыбнулся и весело гаркнул:
— Привет, братва!
Снял замасленную спецовку.
— Здравствуй, Юрка! — Алешка протянул руку, ничуть не удивляясь моему внезапному появлению. — Что-нибудь стряслось?
— Порядок.
— Братва, есть что порубать?
— Кто оставил кефир Алексею? — Олег строго оглядел шоферов. Всплеснул руками: — Забыли о товарище! Кувыкин, ты выпил сколько бутылок? Отвечай!
— Я — две!
— А ты, Иващенко?
— Три бутылки!
— Ну и молодчага!
— Черти, я с голоду умираю! — Алешка принялся жевать корку хлеба. — Чай есть?
— Полный титан, — сказал Петька. — Но сахар кончился. И заварки нет.
— Выпью без заварки и сахара, — согласился Алешка. — Тащите скорей.
— Где задержался, бригадир? — спросил Олег.
— В месткоме заседали. Красное знамя постройкома нам присудили.
— Бригадир, а премия будет? — поинтересовался Кувыкин.
— Как полагается. Три тысячи!
Петька Кувыкин от возбуждения прищелкнул языком:
— Ну, чего я стою! Бригадир, держи кефир! Вот хлеб и сахар!
— Подхалим проклятый! — засмеялся Алешка. — Чай тоже наливай. Я пить хочу. В горле пересохло. С Тарлыковым сцепился. Новые машины не хочет давать!
Олег со всего размаху ударил кулаком по столу:
— Убить паразита!
— Стол не виноват, — Алешка нахмурился. — Вырвем машины. Тарлыков никак субботник не может забыть.
— Купить бы на всю премию лотерейных билетов! — Петька Кувыкин захрустел пальцами. — «Волгу» бы выиграли!
— Здорово придумал! — Олег раскатисто засмеялся. — На своей бы «Волге» в карьер ездить. Красота! Пусть завидуют работяги: едут шоферы бригадира Алексея Мартыновича 3вездина.
— Бросьте, ребята! Накричались вчера, и хватит! — сказал Костя Иващенко. — Выпить бы да и спать ложиться.
— Ложись! А мне разобраться хочется. Только и слышу разговоры о бутылке. Комсомольцы вы или шантрапа? Говорил сегодня с одним человеком… поддержал он меня, — Алешка достал из кармана замызганный блокнот. — Попробовал я написать правила для бригады: «Учиться. Сдать на второй класс», «Быть честным», «Жить так: один за всех, все за одного».
— Мозгокрут ты, Алексей! — сказал Иващенко. — Вчера уже говорили. Жили без правил. Работали не хуже других. Знамя завоевали, сам сказал! Плохим знамя не дают!
Я догадался, что Алешка советовался с дядей Макарием обо всех делах.
— Одно правило мне нравится, — сказал Петька Кувыкин. — У корешков так и водится: один за всех, все за одного!
Алешка встал.
— Надо еще написать: «Лодырь — позор для всех», «В бригаде покончить с пьянками».
— С получки можно будет выпить? — поинтересовался Олег. — Без сухого закона живем!
— Пить нельзя! — отрезал Алешка.
— И так нельзя, и с получки нельзя! — недовольно протянул Петька Кувыкин. — Круто ты берешь, бригадир. Не вышел бы болт с левой резьбой. Рабочий класс всегда получку отмечал. Так заведено!
— Сам выпивал с нами, бригадир, — засмеялся Олег. — Петька прав. С получки выпить надо. Это праздник!
— Такие правила мне не нужны! — Петька Кувыкин встал и засунул руки в карманы. — Знакомые хлопцы засмеют! Девчонки танцевать не станут!
— Пей, комсомолец Кувыкин! — закричал Алешка. — Дерись на улице, бей стекла! Все можно! Но катись из бригады к чертовой матери!
Алешка наклонил голову и медленно пошел на Кувыкина.
— Ты три раза был в вытрезвителе! Мало тебе, Кувыкин? Еще хочешь? Жить надо по-новому! По комсомольской совести!
Не скоро Алешка успокоился.
— Трудно тебе приходится, — сказал я тихо.
— А ты как думал… Я не сказал… Знамя долго не хотели давать… Кто-то из ребят в меловой отвал песок ссыпал. Близко здесь. Вот лишние рейсы и набегают. А я не знаю кто… Не понимает, что вредит… На жилетку деньги зарабатывает…
