отшибе? Вор ловкий и опытный. Даже имя мое успел где-то узнать. Не будет ничего удивительного, если он вдруг скажет, что маму зовут Варварой Николаевной, а потом тут же примется перечислять всех наших родственников одного за другим. Родственников у нас много. Живут они по разным городам, и я всегда поражаюсь, как мама их помнит и не забывает поздравлять каждого с днем рождения».
— Твой дядька я, Макарий! Не узнал меня?
Мужчина улыбнулся. Густые кустистые брови приподнялись, и блеснули светлые глаза. Я снова взглянул на рамку. Там была фотография брата отца, летчика. Отец говорил мне, что моего дядю зовут Макарием. Но встречаться с ним не приходилось. Летчик был сфотографирован в меховом комбинезоне, на голове кожаный шлем с большими очками. Он держал лямки парашюта, готовясь его надеть. Но ведь по лямкам не разберешь, дядя это или не дядя… Но похоже, что это был все-таки дядя. Вор бы не стал листать мои тетради, не интересовался бы отметками… Вор бы, он… Я спохватился.
— Вы хотите кушать? Я сейчас разогрею обед. Мама мне оставила. Достать из погреба соленых огурцов?
— Хочешь угостить — тащи! — Мой новый дядя перелистал тетрадь. — Юра, скажи, ты в тетрадь по алгебре в зеркало смотришь?
— Почему?
— Чтобы из двойки пятерка выходила! Ловишь лебедей?
«Не успел приехать — скорей учить!» — обиделся я. Нашел на полке миску и выбежал во двор.
От карьера шел грузовик. Пыль высоким столбом висела над ним. Еще минута, и грузовик выскочил из- за поворота и оказался перед нашим домом.
Шофер резко затормозил тяжелую машину. ЯАЗ был нагружен красноватым песком. От резкого толчка песок просыпался. Из кабины высунулся молодой шофер — Алешка Звездин. Маленькая замасленная кепка прилепилась на самой макушке.
— Привет, Москва! — крикнул я. (Это я его Москвой прозвал. Когда приехал, Алешка только и говорил: «У нас в Москве, у нас в Москве».)
— Здорово, Юрка! — шофер блеснул золотым зубом. — Видел дядьку? Это я его притащил со станции. Рад, наверное, до чертиков? Правильный он у тебя мужик. Скажи, что я заезжал в контору. На курсы экскаваторщиков больше не набирают. Чудно, летчик, а хочет быть экскаваторщиком. Я бы сам забежал, да спешу!
— Ладно, скажу!
— А ты чего такой задумчивый? Не рад дядьке? Помяни мое слово, возьмется он за тебя!
— Вали, советчик! Сам больно хорош!
— Поговори! — Алешка хлопнул дверцей и уехал.
В погребе я опрокинул корчашку с молоком. Разве я виноват, что мама поставила ее не на место? Набрал соленых огурцов. Для того чтобы огурцы были крепкими, у нас в бочку набивают речной песок. Мама перед тем как поставить огурцы на стол, обмывает их водой. Я не стал. Тоже мне — сразу учить берется. Лебедей ловлю! А ему какое дело до моих отметок! Они у меня разные бывают!
Дядя Макарий достал из чемодана копченую колбасу, сыр.
— Где у вас умывальник?
Снял с руки часы и положил их на стол. Честное слово, никто из ребят таких часов никогда не видел! Большая стрелка, как минутная, быстро обегала весь циферблат.
«Штурманские! — прочитал я надпись. — Вот это да!»
Я старательно вымыл руки и сел к столу. Дядя Макарий медленно жевал. Пока он один кусок съест, я уже с тремя справлюсь.
— Не торопись. Спешить тебе сегодня некуда.
Потом мы пили чай. Я собрал со стола посуду и отнес ее на кухню.
— Алешка Звездин приезжал. Сказал, что больше нет приема на курсы экскаваторщиков.
— Жалко. — Дядя забарабанил пальцами по столу.
— Вам расхотелось летать?
— Нет, брат. Ртутный столбик подвел. Полез вверх — высокое давление. Врачи запретили сидеть за штурвалом. Шаркаю теперь подошвами по земле, пылю!
Дядя Макарий закусил губу. Я тоже так делаю, когда хочу сдержать сильную боль. Я расстроил его?
— Юра, ты поставил чайник?
— Хотите чай пить?
— Посуду надо вымыть.
Я промолчал. Зачем дядя лезет не в свое дело? Придет с работы мама и вымоет всю посуду. Так у нас с ней заведено. Но, оказывается, дядя не такой человек, от которого легко отделаться.
— Поставь чайник. Я сам вымою.
Скрипнула входная дверь. Только один Баскет умеет приходить так некстати. Услышит, что меня воспитывают, и разнесет завтра по всей школе. Хлебом его не корми, а только дай вдоволь поболтать.
— Можно к вам?
— Входите смелей! — пригласил дядя Макарий.
В комнату шагнула Настя Вяткина. Вот кого я никак не ожидал увидеть! На голове по-прежнему красуется серая каракулевая шапочка, а на груди приколота большая круглая брошка с красными камнями. Я не мог удержаться и улыбнулся: брошка большая, как чайное блюдце.
— Здравствуйте! — сказала негромко Настя.
— Это девочка из моего класса. Новая ученица. Настя Вяткина.
— Вяткина? Ну, здравствуй, здравствуй… Салям алейкум!
— Как вы узнали, что я из Туркмении? — недоверчиво спросила Настя.
— По гульяке!
— Правда, красивая?
— Ты давно из Туркмении?
— Мы два дня как приехали. До Москвы на ТУ-104 летели. Совсем не страшно было. Папа здесь работает. Может быть, слышали? Вяткин Сергей Данилович.
«Подумаешь, на ТУ-104 летела! Купили бы мне билет, и я бы полетел. Ни чуточки бы не испугался!»
— Нет, я не знаю твоего отца. Сам сегодня только с поезда, — дядя Макарий кивнул головой в мою сторону: — Юра — мой племянник. Как тебя зовут, кизимка?
— Настя.
— Настя-джан, а ты моешь за собой посуду?
— Нет. Не люблю. Юра, я пришла к тебе за чернилами. Надо ручку зарядить, а мама еще не купила чернил.
«Молодец Вяткина! — подумал я. — Ловко отрезала дяде. Пусть не лезет со своими нравоучениями. Все для него не так! Зеркальная алгебра, мои отметки… Как хочу, так и учусь! В математики я не готовлюсь!»
— Я давно уже не был в Туркмении. Строят канал?
— Первая очередь готова. — Настя повернулась ко мне и прищелкнула языком. — В Керках головное сооружение. Город Мары знаете? Канал пошел через пустыню, по барханам. Вы видели барханы? Правда, они высокие? Канал с Мургабом должны соединить. Пеликаны прилетели на канал. Интересно смотреть, как они охотятся за рыбой. Построятся цепочкой и бьют крыльями по воде, рыбу загоняют и клювами ловят. Такой шум устраивают, оглохнешь!
— Я не видел, как охотятся пеликаны. А вот меня, Настя-джан, потащило сюда. Воевал здесь!
Настя посмотрела на меня. Наверное, она тоже заметила, что лицо дяди Макария стало грустным. Глубокие морщины пересекли высокий лоб. Мне даже показалось, что оспины еще больше потемнели и стали особенно заметными.
— Юра, покажи гильзу! Надо узнать, от какой она пушки!
— А ну, покажи, что нашел, — нетерпеливо сказал дядя. — Мину не притащил?
— Я не маленький.
