Ле Бальк поделился с Ориан результатами наблюдения, не лишенными интереса. Оказывается, светловолосый мотоциклист, регулярно приезжавший на улицу Помп для встреч с Орсони, подвозит к «Финансовой галерее» советника Маршана. Ле Бальк быстро распознал суть их отношений. Ориан поняла это давно.
Утром предыдущего дня красавца Лукаса тихо арестовали, когда он ждал советника Маршана. Последний тоже предстал перед следователем. Раскололся он сразу, выложил все до капли, причем рыдал как ребенок и просил простить его. Он даже по-детски умолял ничего не говорить ни жене, ни детям о его постыдном поведении.
И наконец, Ориан попросила Эдгара Пенсона встретиться с ней в «Кафе де ла Пэ». Она вспомнила, как репортеру набрали фальшивую первую страницу газеты для его сына. Ей захотелось сыграть такую же шутку и с Дандьё, Пенсон согласился, и к шестнадцати часам принес ей мнимый экземпляр «Монд», в котором была помещена разгромная статья, обвиняющая министра во всех грехах. Воспользовался он и случаем, чтобы преподнести плод своего собственного расследования: Одиль де Сент-Анжель оказалась племянницей министра Пьера Дандьё.
— Сыграно неплохо, — сказал Артюр любезным тоном, — Но как вам удалось добраться до меня? — спросил он с ноткой недоумения. — Вам помогла посмертная кассета судьи из Либревиля?
Ориан охотно удовлетворила его интерес.
— Когда я до всего дошла, ее у меня еще не было. Но вас погубил именно Артюр, месье. У меня есть старое издание Рембо с комментариями и аннотациями литературоведов. Целых два дня я спокойно листала книгу в парке клиники.
Дандьё уже понял.
— И вы увидели там мою фамилию, — глупо улыбаясь, произнес он.
— Среди работ, перечисленных в ссылке, была одна: «Захотеть стать Рембо», автор Пьер Дандьё, издательство «Галлимар», 1968 год. Все встало на свои места в моей голове. Я хорошо отдохнула. Мысли и образы соединились. Стихотворение о гласных, цвета преступлений, имена жертв и ваша собственная фамилия, да, ваша… Вы так желали походить на Рембо…
— О, это юношеские шалости. Стихи я перестал писать в восемнадцать лет. В этом возрасте знаменитый Артюр забросил перо и занялся бизнесом: торговлей оружием и рабами. Я по-своему подражая ему…
— И по-своему ученик превзошел учителя, — съязвила Ориан.
— Ценю дань почестям и пороху, — поморщился Дандьё.
— Эх вы, убийца… Убийца вы… — укоризненно повторяла Ориан, словно только что осознала жестокость его преступлений. — и тем не менее…
Она не закончила фразы. Слишком много образов и мыслей устремилось в ее мозг, помешав высказать главное министру Дандьё.
— …и тем не менее вам совсем не нужна была эта смертоубийственная комедия для достижения ваших целей.
— Откуда вам это известно? — заинтересовался Дандьё.
— Я это знаю. — Ориан хотела ограничиться коротким ответом, но не выдержала: — Посмотрите на себя, господин министр. С самого рождения вы нравились всем… Не прилагая для этого никаких усилий. В вас были обаяние и талант, красивая внешность — тоже, было и врожденное стремление очаровывать, не говоря уж об уме, остроумии, да и за словом вы в карман не лезли, вам известно было место каждого и каждой вещи.
— Вы мне льстите, — хохотнул Дандьё.
— У меня нет никакого желания льстить, — резко оборвала его Ориан. — Я просто с горечью констатирую, что дьявол всегда завладевает благородными душами, дорога к успеху которых выбрана заранее. В семидесятых годах вы обогатились, развив сеть замораживания рыбы в промышленных целях. Вы выиграли джекпот и совершили первый низкий поступок. Отец Ладзано не может выступить свидетелем, также как и его сын Эдди, по наследству принявший на себя вашу озлобленность. Начиная с того времени вы стали символом непобедимой Франции, обеспечивая ей рынки сбыта. В Марселе вы даже открыли одну из первых школ языкознания. Вы развили в себе чувство непомерной самоуверенности, добились, чтобы вас признали в высшем обществе… Вы, сын простого рыбака.
— Мой отец был маклером, посредником по продаже рыбы, — поправил Дандьё, несколько задетый словами Ориан.
— Очень хорошо, рыбный маклер! Недаром все оценили вашу ловкость в делах. Никто и не сомневался, что победы ваши происходили от уничтожения конкурентов. В ходе следствия я покопалась в архивах. Сегодня много позабыто, но попробую назвать вам предприятия Марешаля, Урбэна де Грасса, отца и сына Пармантье в Био.
Дандьё нахмурил брови..
— В добрый час! — издевалась Ориан. — В вашей памяти еще кое-что осталось. Да, все предприятия, которые вы утопили, обеспечив себе монополию на продажу. Их исчезновение позволило вам стать настоящим властелином Средиземноморья. Вас заметили влиятельные политики. Подумать только, совсем молодой человек произносит речь по социальным вопросам и уверяет, что ликвидирует безработицу во всем регионе, если все начнут есть его рыбу! Сенсация, да и только! Есть фотография: вы стоите рядом с министром промышленности первого правительства Моруа. У вас была все та же русая прядка, пользовавшаяся огромным успехом у женщин, если верить слухам; с вас не сводили глаз ваши поклонницы. Министр наверняка боялся, что в один прекрасный день вы займете его кресло. За двадцать лет вы окружили себя сторонниками поэзии, если можно так выразиться. В вашем рифмованном лексиконе дружба рифмовалась с сообщничеством, амбиции с коррупцией. Вас выбрали генеральным секретарем левых либералов, затем приблизили к премьер-министру, поручив заниматься реконверсией промышленности. Вы удачно женились, взяв в жены красивую и скромную женщину — Диану де Вибрак, отец которой, Шарль, девять раз был министром при двух республиках — IV и V. Это вам помогало, потому что он пользовался большим авторитетом. Потом вас видели среди наиболее крупных промышленников, хотя фамилия ваша была почти неизвестна. Как по мановению волшебной палочки, добрые феи создали вам популярность в среде выборщиков. Позвольте мне улыбнуться, так как ваша народная популярность оказалась завоеванной слишком уж быстро. Когда премьер-министр создавал новое правительство, вполне естественно он обеспечил вас постом. Затем в течение нескольких месяцев вы были серьезным кандидатом на президентство. Потому-то я и задаю себе вопрос: какая нужда заставила вас убивать неудобных вам людей, разгадавших ваши делишки с Бирмой и Габоном? У вас был огромный штат, вы свободно распоряжались колоссальными суммами, одаривали ими служащих вам, переводили деньги в различные банки… Нужен ли был вам этот старый хрыч Орсони со своим хулиганьем, вытащенным с социального дна?
Дандьё пожал плечами, а Орсони внутренне негодовал, не веря ушам своим.
— Вы забываете еще об одном измерении, и это неудивительно, поскольку речь произносите вы, — обронил министр, скользнув пренебрежительным взглядом по Ориан.
— О каком же, осмелюсь спросить?
— Удовольствие, мадам, наслаждение. Это понятие не учитывается в национальном богатстве… Неведомые вам наслаждения, да. Еще подростком я испытывал ни с чем не сравнимое, удовольствие, найдя блестящую остроту. Теперь же я испытываю то же самое, лишая кого-то жизни.
Ориан похолодела, Дандьё становился опасным. Пора было кончать этот маскарад, пока не пролилась кровь. Ориан достала из сумочки мобильник и нажала одну кнопку, По этому сигналу в помещение ворвались вооруженные полицейские. Раздавались громкие шаги, послышались выстрелы у входной двери. Шан и Сюи, повинуясь знаку Дандьё, не двинулись с места. У Орсони был униженный вид.
— Нас постоянно прерывают, — пожаловался Дандьё, которому не терпелось закончить свои объяснения, хотя бы и без адвоката. — Леклерк был единственным, кто понял правила игры, придуманной мной. И это раздражало меня, Вы находите меня инфантильным, не так ли?
— Нет, преступником, — бросила Ориан.
— Кстати, — спохватился он, направляясь к выходу между двух полицейских, — для чего вам нужно было присутствие Сюи?
