моему именно в этот день поставили диагноз, какие уж тут торжества...» — вот и не нахожу теперь себе места, зачем человека расстроила.
Пытаюсь успокоить её, говорю всякие дежурные слова: вы ведь не знали, вы ведь не нарочно. Она соглашается...
ГДЕ ЖИВУТ СЧАСТЛИВЫЕ?
Это перед самым Новым годом, всего за несколько часов до него, мы, измотавшиеся от предновогодней суеты, торопим время - скорее бы уж, всех дел не переделаешь. А за месяц до праздника, когда хлопоты ещё только обозначились в нашем календаре приятными мыслями о подарках, о новом рецепте пирога, о купленном к случаю платье или хотя бы ненадёванной кофточке, светло на душе, желанно. Скоро Новый год...
В это самое время я и встретила его на автобусной остановке, весёлого, бородатого, бодрого, будто только что из-под ледяного душа и - нетерпеливого к жизни. Из большого рюкзака его торчал пучок чего-то бело-рыжего.
Борода, - заговорчески прошептал он. - Там у меня борода, а ещё варежки, а ещё кушак и красная шуба с белой оторочкой.
Дед Мороз! - догадалась я. - Виктор Иванович, ты опять в Деды Морозы?
Попросили на нашем заводе. Не отказался. Нельзя отказывать людям в радости. Тем более, детям.
Мы попрощались, предварительно пожелав друг другу в Новом году всего самого, самого... А через две недели встретились вновь. Но уже в автобусе и времени для разговора было минуты три.
Где борода, где кушак? И куда вообще Дед Мороз делся? - пошутила я, очень обрадованная встрече.
А он шутку не поддержал.
Сдал костюм, сдал. Хватит. Отыгрался. Больше не
уговорят.
А как же радость? Нельзя отказывать людям...
Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом и направился к выходу, бросив:
Заходи. Поговорим, если интересно. Жена будет рада, да и дети тоже.
Я махнула рукой человеку, которого не узнавала. И, конечно, позвонила вечером.
Приходи. Чаю заварю фирменного, с душицей, мелиссой и чуть-чуть смородинового листа.
И вот сидим на кухне. Пьём фирменный чай, а разговор никак не начинаем. Помогла фотокарточка, сиротливо притулившаяся к будильнику. Борода, кушак, с белой оторочкой шуба. Рядом Снегурочка, воздушная, изящная.
Узнаёшь?
Тебя-то, конечно, а вот девочку...
Мальчик это. Мой Андрей.
Сидящий рядом Андрей смущённо улыбнулся.
За что тебя отец в Снегурочки-то определил?
Деньги нужны, - просто ответил мальчик. - Папе за Деда Мороза заплатили, мне за .Снегурочку. В два раза больше получилось. Зачем на стороне-то искать? Для нас деньги нелишние.
- Андрей, - обратилась я к мальчику, когда отец вышел. - Что-то я насчёт Нового года никак не пойму. Случилось что? Почему папа такой напряженный. Да и ты…
— Он очень переживает, очень. Мы несколько дней по квартирам холили, нам столько адресов дали, только успевай, и, представляете, в каждом доме беда. Ну не совсем беда, а будто не праздник. А папа, он же артист! Он и стихи подготовил, прибаутки всякие, а было такое, что молчал. Входил и молчал. А один раз даже заплакал. Я сам видел.
Фирменный чай с мелиссой и чуть-чуть смородинового листа. Грустные глаза всегда весёлого человека. Четырнадцатилетний Андрей. Фотокарточка, за которой тикает будильник. Жена, приютившаяся рядом с вязанием. Не буду пересказывать рассказ Виктора Ивановича. Пусть расскажет сам. Так вернее.
