благословению. Слова «простите, благословите», пожалуй, чаще всего произносятся. Вы с экономом хотели побеседовать? Благословляю.
Вот теперь другое дело. Отец Феофил любезно приглашает присесть, сам садится напротив.
— Как в монастырь пришел? Давно это было... Понял однажды, что ничего меня в миру не держит. Попросился послушником, ухаживал на хоздворе за скотиной. Нелегко было, от старого отказался, а к новому не пришел. Но монашеская жизнь воспоминаний не любит. Помните жену Лота? Иди, не оглядывайся. Это для нас, монахов, первое дело. После пострига — особая благодать. Но благословили меня на новое послушание — гостиничным в странноприимный дом. А там люди из мира, искушений много. Да и сейчас, как экономом стал, не меньше. Всем все надо одновременно. Но я стараюсь не раздражаться, раздражение до добра не доводит.
— Отец Феофил, говорят, раньше на территории монастыря была детская колония?
— Была. Но знаете, что интересно? Ведь многие бывшие колонисты к нам приезжают. Иногда подходит человек под благословение: «Батюшка, я ведь сидел здесь. Помолиться приехал». Вот ведь как Господь нашими путями управляет.
То и дело открывается дверь, то и дело — «батюшка, благословите». Кому-то срочно надо врезать замок, кому-то узнать, когда подвезут нужного колера краску. Эконом — послушание хлопотливое, на людях, среди людей.
— Стараюсь не раздражаться, раздражение до добра не доводит.
Отец Феофил — один из монастырских старожилов. Нет, нет, не по возрасту, а по жизни в Верхотурье. Братия здесь в основном обживает монастырь недавно. И сам настоятель тоже. Приехал сюда игумен Филипп из Троице-Сергиевой лавры. Он молод, понятно, что первые шаги легкими не бывают, но насчет «поплакаться в жилетку» разговора не получилось.
— Да, непросто, но Господь не оставляет, — сказал настоятель.
Огромный Крестовоздвиженский собор, который так хорошо виден из окошка моей кельи, требует немалых средств. Взять их практически неоткуда. Во все времена храмы строились и содержались на пожертвования прихожан. Местные жители бедны, как монастырские мыши, они и на свечку-то «за упокой» не всегда наскребут. Но Господь не оставляет и посылает монастырю людей совестливых и небедных. Есть такой на Урале Андрей Анатольевич Козицын, генеральный директор акционерного общества «Уралэлектромедь». Он и его заместитель Сергей Евгеньевич Ерыпалов — большие друзья монастыря. Сколько молитв возносится в обители об их здравии, сколько слов благодарности в их адрес сказал мне настоятель!
— У нас проблемы с теплом, электроэнергией, а морозы уральские нешуточные. Так наши благодетели взялись за создание единой автономной системы энергоснабжения, теплоснабжения, канализации. Низкий поклон им за это. И еще один благодетель есть. Игорь Алексеевич Алтушкин, молодой, еще и тридцати нет, а сердце у него — христианское, сострадательное. Сколько раз обращался к нему, помогите, другой бы уж рукой махнул, а Игорь Алексеевич со смирением да кротостью помогает...
Вот и еще одно монастырское приобретение. Сердце, ожесточившееся в миру и разуверившееся в искренности и бескорыстии, здесь исцеляется. Оказывается, не все в жизни решают всесильные деньги. Оказывается, человек может прийти в монастырь, отозвать в сторонку наместника и спросить тихо: «Чем помочь, батюшка?» И барабанного боя в свою честь убоится, и замашет руками, если спросят насчет цены. Об одном только «одолжении» попросит: «Помолитесь обо мне, грешном».
Бескорыстие здесь, в монастыре, празднует свои веселые именины. Рядом, за стенкой моей кельи, услышала я, как нежный женский голос выводил тихонечко: «Царица моя Преблагая...» Кто она, эта женщина, что делает здесь, в монастыре? Только подумать и успела — стук в дверь:
— Я соседка ваша. Викторией зовут. Чайку свежего заварила, заходите.
Захожу и попадаю в сплошь увешанную иконами комнату. Лики святых смотрят требовательно и мудро. Пахнет краской. Виктория Дворянкина пишет иконы для Верхотурского монастыря, здесь у нее и мастерская, и келья, и столовая.
— А потом продаете? — спрашиваю привычно, по-мирски.
— Мне деньги не нужны, у меня все есть, — смеется Виктория.
Мы долго сидели в тот вечер за свежим чайком. Я рассказала о Москве, она — о том, как живется ей здесь, как любит она Верхотурье. Приехала сюда из Челябинской области, купила маленький домик, затеяла там ремонт, а он что-то совсем не движется, попросила благословение у отца Филиппа пожить пока в монастыре. Сейчас пишет икону праведного Симеона Верхотурского, чьи святые мощи покоятся в Преображенском храме. Непросто дается образ. Если уж совсем иссякают силы, идет она к раке праведного Симеона:
— Благослови, укрепи,
