усталости дневных подвигов - кормить, мыть, лечить, исповедовать, они зажигали свечу и склонялись над бумагой, старательно выписывая слова составленного архимандритом Дионисием воззвания: «Пусть служилые люди без всякого мешканья спешат к Москве... Смилуйтесь, сделайте это дело поскорее, ратными людьми и казною помогите, чтоб собранное теперь здесь под Москвой войско от скудости не разошлось...»
Троицкие грамоты - именно под таким названием войдут в историю эти писанные голодными монахами при скудном свете свечи небольшие листочки, которые гонцы лаврские поспешно развозили по Руси. И вот уже в далёком от Сергиевой обители Нижнем Новгороде внимательно вчитывается в текст воззвания немолодой продавец мяса, простосердечный человек. «Ратными людьми и казною помогите...». Мы знаем его имя - Козьма Захарович Минин. Именно он читает воззвание к нижегородцам. Пошла по кругу русская шапка - колечко, серёжки, золотой, хранимый на чёрный день - всё в шапку. Потому что нет чернее дня, когда в опасности Родина. Потому что любить её - значит ради неё жертвовать.
Ополченцы шли на Москву. Шли через Троице-Сергиеву обитель. Дионисий встретил их у Святых врат, определил на отдых и благословил на брань. Каждый ополченец подошёл к архимандриту и поцеловал крест в его руках. Каждый подставил своё обветренное в дороге лицо под холодные капли святой воды. Вперёд. На Москву. Умирать? Побеждать? Бог ведает.
Уже пошли, да прилетела весть о княжеском немирии. Князь Пожарский и князь Трубецкой, соединившиеся под Москвою, затеяли брань. Архимандрит Дионисий пишет им письмо-увещевание. Напоминает им о грехе нелюбви и необходимости примирения, о том, что спросится с каждого, и суд тот лицеприятным не будет. Всё вроде обошлось, да опять искушение. В таборе казаков, на которых очень рассчитывали ополченцы, пошла ругань. Одни ни копейки не имеют, другие лопатой гребут золото. Где справедливость? Нет справедливости. Отнять у разбогатевших всё, разделить, разбежаться. Ополченцы лишались серьёзного подкрепления. И Дионисий распахивает двери лаврской ризницы, нагружает подводы расшитыми, в жемчугах облачениями, церковной утварью. Посылает гонцов в казачий табор: «Берите, но Отечества не предавайте, не время сейчас делить добро и злобиться друг на друга!» Устыдились. Отвели глаза от гружёных подвод.
- Поезжайте, верните всё на место, - только и сказали посыльным.
И вот Москва освобождена от поляков. Юный царь Михаил Романов едет из Костромы в Москву. Царский поезд делает остановку в Троице-Сергиевой обители. Михаил припадает к раке преподобного Сергия Радонежского и подходит под благословение на спасённое царство к лаврскому архимандриту. Дионисий благословляет. А проводив царя, возвращается на монастырский двор. Оглядывает полуразрушенные стены и башни, кельи без крыш. Понимает, не пришло время отдыха. Придёт ли...
Наверное, именно теперь наступают для Дионисия самые тяжёлые времена. У людей, которых называют сынами Отечества, всегда свой, неповторимый путь. Им не суждено учиться на чужих искушениях, на них щедро сыплются свои. Дионисия оклеветали. Да-да, оклеветали свои же, лаврские чернецы. Что делать? Чёрные подрясники не спасают от человеческих слабостей, если человек сам не прикладывает усилий к спасению. Царь Михаил Федорович, зная, что лаврский архимандрит и учён, и благочестив, поручил ему сделать исправления в богослужебных книгах. Книги переписывали от руки, и ошибок в них вкрадывалось множество. Видимо, какую-то ошибку допустил при работе и Дионисий. Завистливые братья, один Лонгин, другой Филарет, решили, что их час настал. Они сообщили на Собор, что архимандрит - еретик и молчать больше они не могут. Собор отреагировал быстро. Дионисия лишили сана и заточили. Заточили в Московский Новоспасский монастырь. Если бы только заточили! Над достойным человеком издевались самыми изощрёнными способами. Его морили голодом, томили в дыму бани, заставляли класть по тысяче поклонов в день. Тысяча поклонов! Какая спина выдержит эту нечеловеческую нагрузку? Что делает Дионисий? Дионисий сие послушание принимает со смирением и от себя добавляет... ещё тысячу поклонов.
Верный сын Отечества, отдавший лучшие годы его спасению, не жалевший сил, здоровья, жизни «за всё хорошее», стал узником, над которым издевались все, кому не лень. Как можно пережить этот удар? Как можно не сломаться, не дрогнуть, не разувериться? Своими силами нельзя, Божиими - можно. И именно Божьи силы черпал несчастный узник в утомительных поклонах и ночных молитвах. Уж он-то хорошо знал о существовании злой, тёмной силы. Она не терпит торжества света, ей люба темнота. В данном случае темнота тюремного подвала. А потому не держал Дионисий зла на своих бывших сотрапезников Лонгина и Филарета. Не устояли, подставились тёмным силам, немощны, несчастны...
- Великая беда с тобой, отче, - говорили ему жалеющие его.
А он весело:
- Нет никакой беды, а милость Божия. Смиряют меня по делам моим. А то я слишком горд.
Его обложили штрафом в пятьсот рублей, сумма по тем временам космическая.
- Чем платить будешь, отче? А он весело:
- Денег не имею, да и давать не за что. Лихо чернецу то, что расстричь его велят, а если только достричь - то ему и венец, и радость. Мне грозят Сибирью и Соловками. Но я рад тому - это жизнь мне.
