Выпила. И... уже не вправе была писать этот репортаж. Адрес дали по ошибке - отговорилась тогда в редакции, свадьба была в духе старых традиций - алкогольная. Фарисейство - печальное знамение недавнего времени. Нас упорно приучали якобы верить в светлое будущее, негодовать на инакомыслие, якобы скорбеть и якобы веселиться. Мы приспособились к содружеству двух правд, одной для служебного, другой для частного пользования. Сейчас другое. Сейчас нам уже нет никакой нужды притворяться. Мы обнажаем свои пороки наспех, совсем не конфузясь по поводу их количества и непотребства. Зачем казаться лучше, чем мы есть, зачем фарисействовать? Время бежит так неумолимо, и надо успеть. Успеть насытиться. На Руси говорили: «Сытый голодного не разумеет». Потому что у сытого идеалы свои, у голодного свои. Ничего не изменилось и в наши дни. Те же голодные тянут руки в метро, собирают по вокзалам бутылки, те же сытые торопятся по многочисленным своим делам, обеспечивающим им ещё большую сытость. Сейчас для чревоугодника соблазн великий. Ломятся полки от заморских разносолов: коробочки, баночки, пакетики, бутылочки - вашему столу от нашего стола... И то хочется, и это, и это, и то. Но зачем называть грехом безобидный, разнообразящий бытие каприз? Ведь как пел поэт: «... хоть поутру, да на свои». Но давайте вспомним, как выглядит человек, поднимающий денно и нощно стопудовые гири. У него крутые бицепсы, почти уродливые, огромные руки. А у человека, обречённого лежать, совсем атрофированные, неразвитые ноги. То есть, развивая одно и совсем не развивая другое, не достичь физического совершенства. А ведь желудок - это ещё в человеке не всё. У него ещё есть сердце, способное или не способное сострадать и радоваться. У него есть душа - тонкий инструмент, по струнам которого бережно и осторожно водит рукой Создатель. Мелодия души, чистота её зависит от настройки. А кто настроит душу, кто натренирует её, если все силы отданы желудку?
На Руси испокон веков постились. Четыре поста - Рождественский, Успенский, Петровский и Великий утверждены в помощь и спасение христианину. Это как остановка, некий передых в жизненном пути. Остановись, одумайся, оглянись назад, отдохни от скоромной жизни. Пост называют подпоркой, костылём в духовной жизни. Так-то трудновато, а если поддержат, ничего, как-нибудь выдюжим. И если впал в грех чревоугодия, если позволил себе слабинку возлюбить желудок паче всего остального, покайся и вступи в пост. Конечно, постящийся обуздывает не только желудок, он обуздывает свой язык, не позволяя сквернословить и осуждать. Он обуздывает свою гордыню, прощая близким их промахи и ошибки, обуздывает свою душу, чётко оправляя её в рамки дозволенного постом бытия. Вот и получается, что пост - великое для нас благо, а мы с такой неохотой не только приступаем к нему, но и слушаем о пользе его нехотя, а то и с раздражением. Это неуёмный желудок диктует нам свои права: ты болеешь, тебе надо усиленное питание, куда тебе поститься. У тебя в самый разгар поста день рождения, гости придут, а ты им морковку тёртую. Ну уж нет... Да какая разница - пощусь я или нет, лишь бы зла не делать. Эти доводы у нас наготове. Мы убеждаем себя сами в их убедительности, хотя на каждый из них есть доводы другие. Нет такой болезни, которую лечат переполненным желудком. Наоборот, во многих методиках лечения заложено именно голодание. И если вместо жирного бульона вы выпьете стакан свежего яблочного сока, польза будет куда более ощутимой. Часто приходят к священнику за советом:
- У меня день рождения, юбилей. Хотел гостей позвать, но пост.
Батюшка обычно советует: «Перенесите застолье. Всё будет так же: и речи, и тосты, и подарки. Но не будет греха. Есть ли разница гостям вашим, какого числа их пригласят? »
А насчёт добрых дел взамен поста... Грубая пословица, да справедливая: «Сытое брюхо к молитве глухо». Чревоугодие, если не накинуть на него вовремя узду, может обернуться страстью. А всякая страсть подчиняет себе разум и сердце. Она будет хозяйничать, диктовать свою волю и требовать, требовать. Добрая мысль - предтеча доброго дела. Не будет мыслей, страсть позанимает все вакантные места, а значит, и дел не будет. Страсть своего рода болезнь, и болезнь опасная. Это как наркотик, привычка к нему пагубна. Подвижники благочестия понимали это хорошо. Они-то знали, как пагубен смертный грех чревоугодия. И отвечали на него воздержанием, подвигом усиленного, иногда протяжённостью в жизнь, поста. Воздержание открывало путь к глубокой, покаянной молитве. А вот они - мы:
- Решила поста придерживаться. День ничего, а на другой прямо тянет к холодильнику. Покрутилась, покрутилась, да и съела бутерброд с колбаской...
Или вот они, тоже - мы: ,
- Я поститься буду, твёрдо решила. Только прошу, благословите, батюшка, салаты не с подсолнечным маслом, а с майонезом, я очень майонез люблю...
Вот такие мы постники. А по сути чревоугодники, не имеющие сил отказаться от лакомого кусочка, в ужас приходящие от собственного «подвига»: два дня без любимого сервелата. Безобидный каприз? Нет, активное потакание чревоугоднической страсти, которую святые отцы давно и прочно определили как смертный грех. Пухлые истории болезней в поликлиниках и больницах вопиют к обузданию этого греха. Гастриты, язвы большие и маленькие, завороты кишок и прочие немощи многие объясняют как раз невоздержанием, перееданием, едой без разбора всего подряд и побольше. Болезни укорачивают нашу жизнь, ведут к смерти, вот тебе и смертный грех...
Мы совершенно не владеем культурой трапезы, не знаем её традиции. Нет-нет, мы умеем пользоваться ножом и вилкой, мы знаем, что к шампанскому хороши ананасы, а под холодную водочку отлично идут грибы. Но мы не знаем, что сплошь и рядом грешим тайноядением, например. Не удивляйтесь, не спешите оговориться: «Кроме меня». Грех тайноядения вовсе не вкушение конфет, оглядываясь, или хрумканье яблоком под подушкой. Тайноядение - еда без молитвы, тайно от Бога, без благословения.
