Прошло время, вновь очень захотелось семейного счастья. Нерастраченная женская нежность, громадьё планов - теперь-то всё уже будет хорошо... Она выходит замуж по любви, и переполненное высокими чувствами сердце сладко ноет от предстоящего материнства. Муж не хотел ребёнка. Понемногу вставали на ноги: «Давай подождём, надо то купить, надо другое».
Убивать ребёнка, чтобы жить лучше?!
Лена не могла понять, принять эту логику. Убивать ребёнка... Злодей, бывший муж, убил «братика» топором, зверски. А она? Она убьёт братика Жениного? Чем лучше его она, чем хуже её он? Павлик пробивался к Божьему свету упорно. Сквозь нелюбовь отца и страшный токсикоз мамы. Пробился. Сейчас ему девять.
А муж стал отлучаться из дома, привозить какие-то вещи, потом вещи исчезали, потом вдруг появлялись страшно большие деньги. Откуда? Зачем? Без ответа оставались вопросы. Потом деньги исчезали, и муж отбирал у неё последнее. Страшная жизнь, замешанная на криминале. Срывался на детей. Один раз выпрашивал у неё последнюю десятку. Она стыдила его, а он вдруг нашёл верный ход добычи дармовых денег:
- Если не дашь, скажу Жене, что я ему не отец.
- Только не это! Только не это...
Мучительной жизнью обернулось её новое замужество. Птица счастья и на этот раз не выбрала её. Даже рождение Лизоньки, долгожданной девочки, не принесло покоя в их совместную жизнь. Побои, оскорбления. Только бы детей не трогал... На суде он плакал, разводиться не хотел. Боялся, что совсем пропадёт один? Жалел детей? Оценил вдруг Лену? Раскаялся? Но их развели и он вскоре исчез из её жизни, «не обременял вниманием» детей. Где он теперь, она не знает. Вернее, все эти годы не знала, а теперь знает, чувствует...
- Его нет в живых. Я не могу молиться о нём, как о живом. Что-то мешает.
Нищета, безденежье. Она вкусила этих благ с лихвой, одна, с тремя маленькими детьми. Рано утром, когда дети ещё спят, она идёт к заводской проходной... продавать семечки. Спешащие на смену рабочие не отказывают себе в грошовом удовольствии купить один-два стаканчика. А ей - привар.
- Неужели можно заработать на продаже семечек? - спрашиваю у Лены.
Она опускает глаза, Людмила, как всегда, её выручает:
- На батон хлеба заработать можно.
А ещё Лена сшивает кусочки меха, одна шкурка -три рубля. Женя и Павлик ей уже помощники, а Лиза ещё нет, маленькая.
«Чем глубже скорбь...» Опять вспомнила я, и опять свербит мысль: а дальше как, как дальше? Вечером, когда смена заканчивается, Лена опять бежит с семечками к проходной. Вот и ещё одна буханка хлеба. Надо ли говорить, что жить так - мука. Буханка к буханке складывая свой капитал, можно разве что насушить мешок сухарей, да и то вряд ли. Сгрызутся эти сухарики в один присест молодыми зубками Жени, Павлика и Лизы. Но Лена не согласна со мной. Лена говорит:
- Нам много не надо... Люда вторит ей:
- Нам много не надо.
А что знаю я про Люду? Кроме того, что верная подруга, готовая вместо Лены рассказывать про её страшную жизнь, дабы лишний раз не травмировать её сердце.
- Люда, прошу, расскажите и про себя немного. У вас тоже трое детей. Я видела самого младшего, Славика.
- Вам понравился мой Славик?
- Очень. Красивый мальчик.
Люда смотрит на меня благодарно. И вдруг! Вдруг в тишине вечернего покоя слышу:
- Знаете, как
