Когда он сказал «надо больных детей любить, как собственных», я усомнилась, а возможно ли это вообще. Он, конечно, сказал не о себе, а просто как об эталоне врача - так надо. Надо, кто же спорит? Но разве возможно? Собственный ребёнок для каждого из нас особая боль, его беды - рубцы на нашем сердце, к старости-то сердце всё в рубцах. Маленькие детки - маленькие бедки... А насчёт чужих, как своих - это уже некое декларирование, не больше. Но я поторопилась с выводами. Бывает, оказывается, бывает.
Тридцать восемь лет - возраст ли для мужчины? Сергей Владимирович Великородов красив - мужественное лицо, подтянутая спортивная фигура. И глаза... В глазах такая боль, что не выдерживаешь взгляда, отводишь в сторону. Глаза напитаны чужой детской болью, как своей. В посёлке Семхоз каждый ребёнок от колясочного грудничка до нескладного подростка, строящего из себя крутого мужчину, прошёл через великородовские руки. На автомате тренированный мозг выдаёт сразу же данные истории болезни.
- Андрей, здравствуй, - и тут же: «1980 год рождения, родовая травма. В 10 лет двусторонняя пневмония». - Да ты никак куришь? Бледный очень... Для тебя это смерть... Тут недавно хоронили одного, курил, а тоже, как ты в детстве, пневмонию перенёс. В одночасье сгорели лёгкие...
Пугает. У страха глаза велики. Этих крутых дуралеев и напугать не грех. Мать всё больше уговорами: «Андрюшенька, не кури, ради меня...» А он мужчина, он по-другому. Иногда специально жёстче, чем полагается.
Ходили в прошлое воскресенье с сыном Никитой на баскетбольную встречу. Играл бывший пациент Дима Степанов. Слабенький всегда был, но занялся спортом, окреп, развился, теперь под два метра, красавец. Сергей Владимирович специально взял сына посмотреть на красавца Диму. Тоже педагогика - пусть знает, человек много может, если многого захочет. Никита уже давно привык, что отца в посёлке знают все от мала до велика. Он привык, что отец часто говорит ему: «Прости, не получается», - когда уже совсем собрались на лыжах или на аттракционы в Сергиев Посад. Когда отца назначили ещё и главврачом амбулатории, Никита вовсе не обрадовался. Он сразу просчитал: приём больных до ночи плюс ещё всякие заморочки главврача. И так живёт в своей амбулатории, а теперь пропишется там, что ли?
Дочка, та постарше, та понимает. Впрочем, как и жена Людмила. Что делать, раз участок у Сергея - даль неоглядная, частные небольшие домики по посёлку, как цыплята по лугу. В каждом доме или дочка, или сын, или внук, или внучка, или те и другие вместе. А болеют все. Есть, конечно, особые дома. Дома, к которым он прикипел. В его семейном альбоме небольшая фотокарточка очаровательного ребёнка. Девочка капризно надула губы, а сама вот-вот расхохочется. Леночка... Долгожданное, выстраданное дитя. Роды были трудные, девочка родилась слабенькая, а тут ещё инфекция, срочно надо переливать кровь. Группа редкая, сбились с ног, и оказалось, что только великородовская кровь может спасти ребёнка. И потекла по жилам девочки кровь доктора, стала девочка расти и крепнуть, хорошенькая, благоразумненькая хохотушка.
...Утром он уже допивал чай, прикидывал, с чего начнёт свой амбулаторский марафон, как влетел в его квартиру бледный Леночкин отец.
- Скорее! Задыхается...
В чём был - на улицу. Бежал по посёлку, никого не видел, хотя его видели многие, почтительно уступали дорогу, смотрели вслед. Он знал, что может не успеть, он сразу понял, что это такое.
Каждая минута дорога. Дома билась в истерике Леночкина мама, Леночку сводили судороги. Два мокрых полотенца, массаж...
- Помогите мне!
Но мама не помощница, отец тоже. Зажав волю в кулак, к доктору подошла бабушка. Как долго тянется время. Как быстро оно летит. Пульс не прослушивается. Почти...
- Бегом в ванную, несите мокрое полотенце.
Слабый, совсем слабый пульс. Массаж сердца. Рука совсем занемела, он не ощущает её. Крошечный комочек в его больших ладонях. Надо сделать искусственное дыхание. Доктор склоняется над девочкой, пытаясь приоткрыть её маленький ротик. Когда она открыла глаза и виновато как-то улыбнулась, он готов был засмеяться от счастья, но он от «счастья» -заплакал. Он и сейчас слегка отворачивается и протягивает мне Леночкину фотокарточку:
- Красавица, правда? Всё у нас хорошо.
Когда Леночка вырастет, родители обязательно расскажут ей, как доктор Великородов выцарапал её из лап смерти. А когда сама Леночка станет мамой, она расскажет об этом своим детям. И внукам расскажет. И если кто-то из них вдруг надумает пойти в медицинский, она совсем не удивится: может, это наследственное, ведь в её жилах течёт докторская кровь.
Год назад Великородов вздохнул свободно: амбулатория приобрела наконец старенький
