– Будет исполнено, – с готовностью произнес слуга, удалившись в соседнюю комнату.
– Знаете, зачем я вас позвала к себе? – спросила донья, когда за Мигелем закрылась дверь.
– Право, мне как-то неловко рассчитывать на вашу благосклонность, но почему бы нам не познакомиться как-то поближе?
– А вы самонадеянны. – Донья улыбнулась, и вновь Писрро померещился жертвенный нож.
Пришел слуга: в руках он держал небольшой поднос, на котором стояла бутылка белого марочного вина и высокие фужеры из тончайшего стекла. Умело выдернув штопором пробку, вышколенный слуга, заложив одну руку за спину, наполнил бокал.
Альтамирно бережно поднял бокал за тонкую ножку. Холод, исходивший от стекла, подействовал на него успокаивающе.
– Вовсе нет. Просто в этот момент я самый счастливый человек на свете! Глядя на вашу красоту, даже самый стойкий из мужчин потерял бы голову.
– О, господи! Только умоляю вас, не нужно никакого безрассудства. Давайте лучше выпьем вина; возможно, оно охладит ваш пыл. У меня к вам есть серьезный разговор.
Отпив глоток, дон Писрро поставил бокал на столик.
– Я в вашем распоряжении, донья. – Ключевое слово было произнесено, власть над красавицей Крузитой была потеряна, теперь он пребывал в роли жертвы. Впрочем, умереть под таким острым взором было не страшно.
– Вы знаете о том, что моя далекая прапрабабка была ацтекской ведуньей Чтилане? – неожиданно спросила Крузита.
– Мне это известно, – сдержанно отвечал дон Писрро Альтамирно, даже красивые женщины имеют некоторые недостатки. – Когда-то она предсказала императору Монтесуме прибытие с моря плота Пернатого змея Кетцалькоатля. И как следствие, его скорую смерть, а затем гибель всей империи.
– К сожалению, она оказалась права. Так вот, ее дар передался и мне. Это у нас наследственное.
Альтамирно отпил вина, показавшегося ему теперь кислым.
– Только к чему вы мне это все говорите? – скрывая раздражение, спросил он.
Надежда на приятный романтический вечер была похоронена под холодным взором колдуньи. Следовало немедленно подыскать подходящую причину, чтобы отправиться восвояси. Еще есть время, чтобы закончить сегодняшний вечер достойно.
Ведунья мягко улыбнулась:
– Я понимаю, о чем вы подумали. Только прошу вас выслушать меня до конца. – Открыв альбом с литографиями, лежавший на столе, Крузита показала на изображение мужчины в испанском костюме начала шестнадцатого века. – Вы узнаете этого человека?
– Разумеется! – ответил дон Писрро. – Примерно такой портрет висит в моем кабинете. Это дон Эрнн Кортес, маркиз дель Валье-де-Оахака.
– Совершенно верно. Обратите внимание на его правую ладонь.
Альтамирно всмотрелся. В его пальцах не было ничего странного, за исключением разве что перстня с невероятно крупным камнем.
– Вы говорите о перстне?
– Да, – тихо произнесла колдунья. – А теперь посмотрите на этот рисунок, – перевернула она страницу.
С глянцевой страницы на дона Писрро смотрел сам Монтесума в большой шапке, украшенной длинными зелеными перьями. Осанка, как и подобает императору, величественная, взгляд пронзительный, наводящий страх на всех подданных. Прежде ему не доводилось видеть этой старинной литографии. Сосредоточиться на рисунке мешало глубокое декольте колдуньи – дону Писрро так и хотелось заглянуть в разрез ее платья.
– Я вас не понимаю, – с некоторым вызовом отреагировал он.
– Посмотрите на его шапку, – подсказала донья Крузита.
Бог ты мой! В самом центре императорской шапки был точно такой же изумруд!
– Вы хотите сказать, что Эрнан Кортес забрал у императора его камень? И что это не легенда?
– Да. Этот изумруд был символом императорской власти. Свое могущество Монтесума потерял сразу после того, как расстался с этим камнем. – Мигель! – громко позвала донья Крузита слугу.
– Да, госпожа, – предстал перед нею престарелый слуга и слегка поклонился.
– Ты приготовил то, о чем я тебя просила?
– Приготовил, госпожа.
– Принеси.
– Слушаюсь!
Через минуту Мигель появился, сжимая в руках огромный глиняный горшок с крышкой.
– Не желаете ли взглянуть, что там внутри? – с любезной улыбкой поинтересовалась хозяйка дома.
– Не знаю, что вам сказать, – засмущался дон Писрро. – Право, я не голоден…
– Я настаиваю.
– Только для того, чтобы доставить вам удовольствие.
– Мигель, приподними крышку.
Слуга приподнял крышку, и на глиняном дне Альтамирно увидел окровавленное сердце и потроха.
– Черт возьми, что это такое? – преодолевая отвращение, спросил гость. – Уж не собираетесь ли вы потчевать меня этой гадостью?
– Не пугайтесь, – успокоила хозяйка. – Это сердце и внутренности барана. С их помощью можно заглянуть в будущее. Хотя наши с вами предки использовали для этих целей человеческие сердца, не правда ли?
Дона от омерзения передернуло:
– И что же говорит это сердце?
– Не хотела бы вас пугать, уважаемый дон Писрро, но эти внутренности говорят о том, что вы должны раздобыть утраченный изумруд. Иначе вас ожидает смерть.
– Однако! – невольно выдохнул дон. – Провел, стало быть, приятный вечерок. – Он ослабил ворот галстука. – И где же я, по-вашему, должен его отыскать? Он, наверное, уже давно потерялся!
Колдунья осталась равнодушной к заявлениям гостя.
– Такие камни никогда не теряются. – Взглянув на вырезанное сердце, она продолжила: – Ацтеки возродятся только тогда, когда изумруд императора вернется на родину и украсит безымянный палец ацтекского владыки. Что вы на это скажете?
– Куда же мне деться? Попытаюсь… Я пойду, донья, – устало проговорил Альтамирно. – У меня сегодня еще масса дел.
– Не торопитесь, дон Писрро, я еще не все сказала.
– Слушаю вас, – устало проговорил дон, опустившись в кресло.
– Когда-то Эрнан Кортес удочерил младшую дочь императора ацтеков. В испанских источниках она известна как донья Мария Кортес де Монтесума. Впоследствии она приняла христианство и была весьма набожна.
– Мне известно об этом, – раздраженно ответил Альтамирно. – Что с того?
– Однако род Монтесумы прервался. А по ацтекским законам следующим главой государства должен стать верховный жрец.
– Какое отношение это имеет ко мне?
– Дон Писрро, вашей прародительницей была донья Малинче, дочь верховного жреца империи инков. Следовательно, вы законный наследник империи.
Альтамирно нервно сглотнул:
– Я не думал об этом.
– Это ваш крест, дон Писрро.
– Кажется, я понимаю…
– Вы мой господин, а я ваша раба. Я целиком в вашей власти. – Положив свою узкую ладонь на короткие пальцы дона, женщина продолжила: – Распоряжайтесь мной, как вам заблагорассудится.
– Я бы хотел забрать у вас этот альбом с литографиями.
