Даша прижалась пылающим лбом к прохладному оконному стеклу и до щемящей боли в груди почувствовала, как ей дорого все, что она сейчас видит: и эта холодная луна, и снежные сугробы вдоль аллеи, и одинокая ель — все то, что она скоро увидеть уже не сможет. Она не зарыдала, не забилась в истерике, не впала в отчаяние. Она всегда была готова к этому, но даже не предполагала, какую душевную боль придется испытать. По ее щекам тихо катились слезы, когда она думала о Сергее и о жестокой реальности этого мира. Она думала о том, что после ее ухода мир будет существовать и дальше, уже без нее. Будет лить свой холодный свет луна, будет стоять ель, разбросав в стороны широкие лапы-ветви, — все будет таким же, как сейчас, за исключением того, что все это будет уже без нее.
Утром, когда врач пришел на обход, она спросила:
— Доктор, скажите, вы можете сделать анализы или тесты, чтобы определить, сколько мне осталось?
— Зачем это вам? Продолжайте назначенное лечение…
— Это для меня очень важно, — выделяя каждое слово, сказала Даша. — Я готова услышать любой ответ.
— Все больные так говорят, а потом…
— Я настаиваю, — твердо сказала Даша.
— Хорошо. Мы определим уровень вирусной нагрузки.
— Спасибо, — ответила она и устало закрыла глаза.
Когда результаты обследования были готовы, врач снова зашел в палату. Впрочем, для него и так было ясно, что в Даше еле теплится жизнь. Она догорала, таяла, как восковая свеча.
— Сколько? — прямо спросила она.
— Я не Бог и точно знать не могу.
— Можете говорить прямо, ничего не скрывая.
— Не могу! Понимаете, не могу! Не могу — и все тут!
— Не переживайте, доктор, — спокойно сказала Даша, и на ее лице мелькнула легкая улыбка. — Это ведь моя жизнь, не ваша. Максимум сколько?
— Месяц, — глухо ответил врач.
Услышанное потрясло Дашу. Она была готова ко всему, но слово «месяц» оказалось тяжелее сурового приговора судьи. Она помолчала и тихо спросила:
— А минимум?
— Не знаю. — Доктор отвел глаза.
— Минимум? — повторила Даша.
— Может быть, неделя.
— Неделя или…
— Или несколько дней.
У Даши зашумело в голове. Леденящий страх перед неизбежным сковал ее тело, делая его безвольным. Но это длилось недолго. Она нашла в себе силы, чтобы сделать глубокий вдох, и сказала:
— Подготовьте мои документы. Завтра утром я хочу вылететь домой.
— Но… Это невозможно! Вы подвергаетесь большому риску. Здесь, в клинике, у вас еще есть шанс…
— У меня уже нет шанса, и вы это знаете, — с горькой улыбкой ответила Даша и, помолчав, сказала: — Хотите, доктор, я расскажу вам, как мы в хосписе исполняли последнее желание?
Они еще долго беседовали наедине. Потом доктор спросил:
— Какое же ваше последнее желание, Даша? Я готов его исполнить.
— Спасибо, доктор. Но жизнь научила меня надеяться только на себя, и свое последнее желание я исполню сама.
— Могу я его узнать или это секрет?
— Хочу умереть в объятиях любимого, — ответила Даша.
Священник небольшой старинной церквушки неподалеку от шумного аэропорта увидел молодую женщину, которая шла пошатываясь, еле передвигая ноги. Он говорил по-английски и не знал русского, но блестящие синие глаза на измученном, истощенном, без кровинки лице рассказали ему обо всем. Она исповедалась, он отпустил ей грехи, и женщина еще долго стояла на коленях перед иконой Спасителя и о чем-то пламенно его просила. Потом неуверенной походкой покинула церковь и направилась в сторону аэропорта. Священник долго смотрел ей вслед…
Переступив порог дома, Даша с облегчением вздохнула. Сразу же повеяло уютом и теплом. Аленка была еще в школе, и Даша прошла в спальню. Там она достала из сумочки талисман Илоны и прикрепила его над кроватью. Переодевшись в домашний пушистый махровый халатик, Даша легла на постель и счастливо вдохнула запах Сергея, который хранила его подушка.
— Милый, я уже дома, — сказала она по телефону.
— Как дома?! Почему ты меня не предупредила? Я бы тебя встретил, — услышала она в трубке взволнованный, до боли родной голос.
— Приезжай. Я жду тебя.
Сергей примчался через десять минут. Сердце бешено стучало в груди в предвкушении встречи с Дашей. Он заскочил в дом, на ходу сбрасывая куртку, шапку, шарф, ботинки…
Он широко распахнул дверь спальни, и улыбка сбежала с его лица. На стене он увидел белый лист с надписью:
Счастливого
Пути
Идущим
Дальше!
И все понял.
Страшная догадка парализовала его, а внутри что-то оборвалось, словно из груди вырвали сердце, оставив только дикую, нечеловеческую боль.
Сергей подошел к Даше, поцеловал ее, изменившуюся до неузнаваемости, но все такую же близкую и родную.
— Здравствуй, мое солнышко, — сказал он ласково и лег рядом.
Он обнял ее худенькое тело, и Дашу покинул страх. Она перестала чувствовать боль, на душе стало спокойно и хорошо.
— Расскажи мне об озере Любви, — попросила она и опустила голову ему на грудь.
Горло Сергея сжалось, в глазах защипало, но он проглотил комок и начал тихо говорить, поглаживая ее по плечу:
— Озеро Любви похоже на маленькое зеркальце. Красавицы березки на берегу смотрятся в его воду каждое утро, проверяя, все ли в порядке. А ветер треплет их косы…
Даша вслушивалась в тихий, успокаивающий голос Сергея, ощущала его тепло и аромат и чувствовала, как душа наполняется блаженством, покоем и счастьем, а тело заливает приятная истома.
Она улыбнулась, и ее пересохшие бесцветные губы тихо прошептали:
— Любимый, как хорошо, что ты рядом…
